— Ты же знаешь, у меня никогда никого не было, кроме тебя. Ты единственный мой мужчина. — Он плакал навзрыд, а я продолжал кружить по узкому проходу, хвататься за голову и трясти рукой. — Лекс, пожалуйста… Прости, прости, что не брал трубку…
— Тогда какого черта?! — уже без бывалой злобы громко спросил я. — Решил поиграть со мной?
— Мне правда нужно было подумать, — рыдал Артур, кажется, с опаской приближаясь к двери с внутренней стороны. — Ты никогда не впускал меня в свою жизнь, даже встречаемся мы только для секса.
— Это неправда, — бросил я, наконец отыскав какой-то платок. — Мы ходим в кино и сраные рестораны, в парках гуляем!
— Да, но после этого сразу едем к тебе, и после секса ты выпроваживаешь меня домой! Ты никогда ничего о себе не рассказываешь, а мы встречаемся уже полгода! Я знаю, какой кофе ты любишь и фасон белья, но о тебе самом — ничего!
— И это все?! Из-за этого ты трахнул мне мозг?!
— Я нашел кое-что в твоем гардеробе под одеждой, — перебил Артур, и по моей спине пробежал ледяной холодок, заставив онеметь.
— Что? — с трудом спросил я, прекрасно зная, о чем пойдет речь дальше.
— Ты попросил достать черные туфли, но я не знал, где их искать, и случайно наткнулся на сумку… — сдавленный всхлип и несмелое продолжение, — со всякими штуками… — снова всхлип и напряженное молчание, словно ждет моей реакции или подбирает нужные слова. — Из-за этого ты меня не подпускаешь близко? — осторожно спрашивает он, и мне кажется, что прижимается к двери с той стороны.
Проглотив вставший в горле ком лишь чудом, жмурюсь и сам приваливаюсь к несчастной двери лбом. Как бы я не старался отринуть от себя прошлое, оно так и норовит забраться в настоящее. Словно черный спрут, цепляется щупальцами за мою спину, присасывается и не позволяет ступить шагу без своего ведома, постоянно напоминая, постоянно всплывая. И я бы рад ответить, что дело не в этом, но в очередной раз потерпел фиаско.
— У тебя есть кто-то другой? — с надрывом спрашивает Артур, и у меня сжимается все внутри. — С которым ты все это делаешь?
— Нет, мой хороший, — глажу я дверное полотно, словно щеку своего парня. — Никого нет, кроме тебя, — замолкаю на секунду, тщательно выбираю выражения: — Просто пытался построить нормальные отношения, но, кажется, я уже настолько глубоко в этом увяз, что оно стало частью характера.
— Это заметно… Ты редко бываешь ласков со мной в постели, — говорит он спокойнее, но во мне снова все переворачивается.
— Я просил тебя найти туфли неделю назад. Почему ты молчал так долго?
— Думал, наорешь на меня. Скажешь, что лезу не в свое дело, — снова в голосе слезы. — На работе ты… жесткий руководитель. Девчонки от тебя ревут, — хмыкаю после его слов, знаю, что это правда. Люблю порядок в бизнесе, таков уж характер. Но от следующего вопроса улыбка пропадает. — Феликс, ты садист?
Сглатываю слюну и снова глажу дверное полотно, будто парень сможет ощутить прикосновение моих рук. Я никогда не задумывался об этом, хотя и старался отойти подальше от темы, возможно, Артур и прав, что не сказал раньше о найденной сумке, только от этого понимания не становилось легче.
— Ты боишься меня? — на грани слышимости спрашиваю я.
— А нужно? — новый всхлип из-за двери.
— Выходи, — спокойно прошу, делая шаг вглубь коридора. — Я все тебе расскажу.
…Лето в деревне — что может быть лучше? Жара, речка, куча друзей и незнакомых пьяных девиц, готовых на все; обязательно костерок, чтобы веселее было; непьющий приятель, который после развезет по домам всю компанию; и, конечно, музыка, льющаяся из огромных динамиков советского музыкального центра «Романтика», предусмотрительно закинутых в багажник папиной «десятки». Играло что-то веселое и жутко популярное в то время, кажется Benny Benassi и естественно «Satisfaction». Кто не ездил под басы этой известной в нулевых композиции? Да даже мой кот тусил под инновационные в то время биты музыки, выносящей мозг родителям и раздражавшей престарелых соседей.
Наверное, в то время большинство молодежи проводило свое время именно так, потому что сотовые только входили в быт, компьютеры находились у единиц, водку продавали без паспорта и круглосуточно, так же как сигареты и пиво, а стоила она не баснословные деньги. Да и нам немного нужно было, чтобы напиться в драбадан. Достаточно пары-тройки бутылок на компанию из десятерых человек, несколько пачек сигарет и дешевого запивона. Вот оно, счастье молодежи нулевых.
Несмотря на то, что был пьяный в стельку и перед глазами все плыло, я прекрасно помню ту летнюю ночь, словно она закончилась вчера. Возможно, потому, что долгое время воскрешал ее в памяти, и приходилось о ней рассказывать прежде, а возможно, потому, что мгновенно протрезвел тогда, и последующие события стали отправной точкой в той жизни, которую я сейчас веду. Моей вины в случившемся нет, я не настолько дурак, чтобы думать подобным образом, но, к сожалению, в тот момент ничего не мог предотвратить, равно как и поступить иначе. Я давно смирился. Воспринял как данность. Потому что случись все по-другому, и этой истории бы не было.