Мне хотелось изучать не только мир ЛГБТ, но и его тело, его душу. Мне кажется, я прикоснулся к каждой клеточке его кожи языком, узнал на вкус его всего вплоть до последнего пальчика и готов был повторить это снова для закрепления материала. Максим плавился от моих действий, охотно раздвигал передо мной ноги, поворачивался спиной и подставлял свой нежный зад. И неизменно сдерживал меня во время секса, всхлипывал как в первый раз и громко стонал. Это все в совокупности делало его желанным настолько, что вопреки воле и здравому смыслу, я погрузился в него с головой, как в темный неизведанный омут, окрыленный и уверенный, что так будет продолжаться всегда.
Долгожданное лето для студентов ознаменовалось очередной сессией и трудовой практикой, которые я не пропустил и даже умудрился остаться всего с парой хвостов. Мне виделось во всем непосредственное влияние Макса, в глазах которого мне хотелось быть лучше, чем я есть. Он казался мне воплощением мечты, показателем, до которого нужно стремиться, а вот моим друзьям парень почему-то не нравился. Особенно Ростику:
— Стремный он какой-то. И взгляд хитрый.
— Ты просто плохо его знаешь, — качал я головой. — Вы виделись всего пару раз.
— Но этого хватило, чтобы понять какой он человек.
— И какой?
— Корыстный!
— Что с меня взять, кроме анализов?
— Не знаю, но он мне не нравится. Сидел тогда, смотрел на меня как сыч, будто я у него кусок бутерброда отнять хочу.
— Может, ты просто ревнуешь? — ткнул я друга под ребра локтем, и на этот раз он закатил глаза.
Наша совместная встреча за парой бутылочек пива действительно прошла не особо удачно. Парни чувствовали себя некомфортно. Как Ростик правильно сказал: Макс практически все время молчал и со странным неприятием поглядывал на друга, а если и говорил что-то, то с оттенком язвительности и цинизма. Только после напряженного вечера у меня не представилось возможности выяснить причины его поведения, потому что мы сразу пошли ко мне и занялись сексом.
Я списал это на желание моего парня быть исключительно со мной и больше ни с кем, что мы и делали большую часть времени. Часто засиживались у меня за разговорами, смотрели фильмы до глубокой ночи, просто лежали рядом и не сводили глаз друг с друга. Заботиться о нем, обнимать и ласкать было для меня делом первостепенной важности, что я с удовольствием и воплощал.
Начало лета мне казалось безмятежным и легким, словно мой май продолжался бесконечно. И экзамены легко сдавались, и покраска парт мне не казалась утомительным занятием, а вот сообщение Максима о планах на каникулы немного омрачило существование.
— Я до конца лета поеду в Москву к родственникам! — с восторгом рассказывал он мне как-то вечером, чуть ли не до потолка прыгая от радости. — Правда здорово?!
— Ну да… наверное… А когда?
— Сразу, как закончится практика. Ты не рад за меня?
Нет, я был совершенно не рад тому обстоятельству, что недавно появившаяся трепетная любовь решила отчалить на полтора месяца в столицу. Я же не планировал никуда уезжать, а учитывая, что все друзья разъедутся по своим деревням, куковать мне в городе одному.
— Рад, конечно, — соврал я, натянув на лицо улыбку, хотя в груди почему-то все переворачивалось с ног на голову.
— Мы обязательно будем переписываться, — погладил меня по щеке Максим, заглядывая в глаза своими невозможными омутами. — Я никуда не пропаду.
— Очень на это надеюсь, — притянул я парня к себе и крепко обнял.
Мое мелкое сокровище уезжало далеко и надолго, ни капли не расстраивалось по поводу расставания, уверяло, что будет писать мне каждый день и звонить по возможности, я же не разделял его оптимизма и очень болезненно воспринял предстоящую разлуку. Попросил сделать и распечатать для меня несколько фотографий, чтобы я мог любоваться ими, и оставил у него на руке кожаный браслет, купленный мною по чистой случайности в подземном переходе возле дома. Конечно, не бог весть что, но просто символ моей любви.
Мои переживания отразились и на посещении практики, и на настроении, и на состоянии в целом. Он еще не уехал, а я уже безмерно скучал, словно расставался с ним навсегда. Решил затеять романтический ужин со свечами, шампанским и обоюдно любимой пиццей из местного недорогого ресторанчика. Привел Максима к себе, не говоря ни слова о предстоящем, и с трепетом ждал его реакции.