После обеда я вышел на улицу и уселся под тенью виноградника на лавочку. В одной руке держал телефон, а во второй сигарету, считая себя достаточно взрослым, чтобы перестать прятаться по кустам и курить при родителях. Во двор вышел отец, и на секунду я задержал дыхание, ожидая его реакции на мое провокационное поведение, но тот лишь хмыкнул и погрозил мне пальцем:
— Бросай это дело, пока не привык. Потом жалеть будешь.
— Ну вот потом и брошу.
— Ишь ты, — мотнул головой отец и кивнул на кнопочный телефон у меня в руках. — Что там интересного может быть?
— Да так, — пожал я неопределенно плечами. — Общаюсь.
— Появился кто-то?
— Можно и так сказать, — слегка порозовев, отвел я глаза в смущении.
Отец посмотрел на меня внимательным долгим взглядом, словно пытаясь прочесть мысли или сам раздумывая о чем-то, но больше ничего не сказал, хлопнул меня по плечу и возвратился в дом. А я вернулся к общению со своим парнем, с трепетом ожидая каждое сообщение и быстро отвечая на них.
У родителей для меня всегда время замедляло свой бег, особенно это было заметно в сравнении с моей новой жизнью в городе. Здесь мне не нужно было вставать рано, куда-то бежать, да и вообще совершать лишних телодвижений. В огороде мне работать нравилось, помогать по двору тоже, а учитывая, что меня и не заставляли особо, то инициатива награждалась вкусными ужинами и даже парой бутылок пива.
О своей учебе я рассказывал с задором, о друзьях тоже, сетовал лишь на то, что не смог самостоятельно осилить ремонт в квартире. Пытался оправдаться занятостью, но отец сразу понял, что то была за занятость, и обещал мне перед началом учебного года отправиться со мной и закончить начатое. Встречаться с одноклассниками и проводить с ними время мне почему-то не хотелось — общение с Максом по аське казалось предпочтительнее, да и с Лехой сталкиваться не хотелось.
Мои вечера были наполнены перепиской и рассматриванием фотографии темноволосого паренька, которую я прятал в старой одежде в шкафу мой комнаты. Но чем больше проходило времени в разлуке, тем меньше Макс сидел со мной в сети, его отдых в отличие от моего был насыщенным на события и знакомства, и все чаще он пропадал в реальности. Мне же оставалось только погружаться в воспоминания и фантазии о нем, нашем сексе и проведенном времени.
Я не терял надежды и был уверен, что наши отношения продолжаются, поэтому писал ему о звездах, которые вижу над головой, мягкой траве под головой и дурманящем запахе свежей травы. Это я описывал мое путешествие на луг, где я лежал и рассматривал мерцающие далекие точки на темном небосклоне, а рядом неизменно представлял Макса. Как бы он жевал травинку и показывал пальцем в небо, интересуясь названием той или иной звезды, стараясь их сложить в фигуры.
Уже привычно завибрировал телефон и подал соответствующий для аськи звуковой сигнал. Я улыбнулся, думая на радостях, что парень даже на расстоянии читает мои мысли и непременно напишет, как также смотрит в этот момент на звезды. Привычно сняв блокировку, я зашел в программу и прочитал от своего любимого единственное сообщение на тот романтический бред, который я ему настрочил: «Нам нужно расстаться».
Ощущение вылитого на голову ушата холодной воды прекрасно отрезвляет и освежает сознание. Именно такое чувство испытал я после прочтения одной короткой фразы. После нее надеялся еще увидеть запоздалое «это была шутка» или нечто в таком же духе, чтобы пощекотать нервы мне и себе, только время шло, а ничего на экране кнопочного мобильника не появлялось.
Приняв горизонтальное положение, я продолжал хлопать глазами и пытаться осмыслить сказанное. В груди что-то защемило от боли и непонимания происходящего. Единственный вопрос, который крутился у меня на языке: какого черта? Конечно же, оно было менее цензурным, и телефон вместе с тишиной услышали еще парочку забористых выражений, но смысл от этого оставался неизменным.
«Почему?» — написал я сообщение в аське и приготовился ждать ответа, который не последовал даже спустя полчаса. Я пытался позвонить, ошеломленный произошедшим, написать дорогую в то время СМС, только все было напрасно. Равносильно стучаться в закрытую дверь или глухую стену. Меня просто резко и без всякого скандала вычеркнули из жизни, выбросили, как использованную вещь, и не собирались обсуждать принятого решения. У меня внутри медленной лавиной разливалась боль и жгучая обида.