«Не попробовать ли снова?..» — подумал я, имея в виду квартирный обмен, — но мысли, оттолкнувшись от этой темы, стремительно полетели в ином направлении: «Не попробовать ли снова с Танькой?» За прошедшие пять лет такие идеи рождались у меня раз десять, но сейчас обстоятельства благоприятствовали: мы ехали в Стрельцов, а ведь Татьяна после развода жила именно в Стрельцове, а ведь второй муж её год назад скоропостижно умер, а ведь я в этот приезд не буду занят ничем посторонним, и почему бы тогда не заняться вплотную…
— …И если уж говорить о питерских журналистах, — донеслось до меня сквозь пелену мечтаний, — то вот вам, пожалуйста, — мой сосед! Работал когда-то на телевидении — у Шорохова в «Нокауте»…
— Ого!.. — уважительно забормотали с заднего сидения расписные дамы — одна пунцова, другая сиреневая. — У самого Шорохова!.. Я всегда смотрела «Нокаут»! — Я тоже ни одной передачи не пропускала!.. — Шорохов — это мужчина!..
— Сергунчик, покажись, пожалуйста! — попросил Ньюкантри. — Пусть девочки тебя вспомнят.
Я привстал, обернулся, но девочки меня не вспомнили.
— Да я вообще нокаутовских мужичков не различала: все на одно лицо! — возмущённо заявила пунцовая. — Вот Шорохов — это Шорохов, — его не забудешь! Уж Шорохов-то задаст шороху! — хи-хи!.. Он не собирается вернуться на телевидение?..
— А я, кажется, припоминаю вас… — потупясь, прошептала мне сиреневая. — Это вы делали сюжет о кражах в Эрмитаже? Ах, не вы… Значит ошиблась, извините… Я такая тупая… Там же много было всяких лиц…
— Вот видишь, Сергунчик, не помнят тебя! Стоило было работать? А я всегда говорил ему: переходи ко мне в «Сумрак»!
— Ах, «Су-умрак»!.. — запищали дамы, трепеща крылышками. — До сих пор не могу поверить, что говорю с Новосёловым! — Надо же, как повезло! — Не знала, что вы на автобусах ездите! — А вы нам автограф дадите?..
Ньюкантри в автографе не отказал, почирикал с ними ещё полчаса, а потом, капризно заявил:
— Ладно, девочки, — я устал! Думаете, мне удобно так разговаривать, — вывернув спину?.. Если бы вы ещё впереди сидели… Говорил я этому Сергуне: «Купи билет на поезд!..» Нет, — всё деньги экономит… А в поезде-то прилёг бы сейчас, одеяльцем укрылся…
— Но в поезде не было бы нас! — с искательной улыбкой заявила сиреневая дама.
— Зато там спать удобно! — буркнул Ньюкантри, отвернулся и тут же забыл о существовании соседок. — Вот так-то, Сергуня!
— Новосёлов, — сказал я мрачно. — Ты же, как будто, прячешься. Тебе же конспирацию надо соблюдать. Что ж ты трезвонишь на весь автобус о своём «Сумраке»?.. Теперь пятьдесят человек знают, что господин оккультный редактор собрался в Стрельцов.
Он слегка испугался, но решил не подавать виду:
— Ой, да брось ты! Везде ему шпионы мерещатся! Где тут шпионы притаились? Где? Люди как люди. Кто из них за мной следит, покажи!.. Никто и не слышал, как мы с девочками общались. Перестраховщик ты, Сергуня!
Я почувствовал, что пришла пора сказать веское слово.
— А кстати, что это за «Сергуня», Олег? Потрудись обращаться ко мне по-человечески.
— Ох-ох-ох! Обиделись мы… — равнодушно проворчал Новосёлов. — Как же тебя называть? Серёжа? Как в детском саду… «Серёженька, ты не забыл сходить на горшочек?..» Серёжа… — он продолжал бормотать, как бы для себя самого, как бы и не догадываясь, что я его слышу. — Серё-ожа!.. Имя-то какое… Врагу бы не пожелал… Мы в классе одного называли — Серя. Серя, — ха!.. — тут он круто развернулся ко мне лицом и, улыбаясь до ушей, ткнул меня ладонью в плечо: — Серя! А?!. Как тебе? Серя! Хочешь, буду тебя Серей звать?
Я был сравнительно спокоен. Я знал, что у меня есть могучее оружие против Ньюкантри, — старое оружие, но безотказное, всегда сокрушительно действующее на трусливую Олежкину душонку. Я внимательно посмотрел на него и спросил:
— А помнишь, Олег, мою свадьбу?..
Ньюкантри моментально заткнулся, зыркнул на меня испуганно и залопотал:
— Ну ясно, ясно… Я уже знаю, что ты сейчас мне скажешь: «А помнишь нашу свадьбу?.. А помнишь как я тебе тогда накостылял?.. А помнишь, как тебе скорую пришлось вызывать?.. А помнишь, как ты хотел милицию позвать, а гости запретили?..» Всё помню, всё. Не в первый раз… Эта песенка стара. Успокойся, успокойся… Я не хотел никого обидеть. Просто мне не нравится имя Сергей, — имею право!.. Ничего тут такого нет оскорбительного для тебя. Хорошо, буду называть тебя Серым! Так лучше будет? Серый! Это звучит брутально, правда?.. Серый Волк! Ух ты!.. «Я злой и страшный Серый Волк!..»