— Ну, так, уважаемый, мы пройдём, наконец, в комнату или нет? — процедил Новослёлов, устав от собственного гипноза.
— О-о! — пропел Костя, растекаясь в глупейшей улыбке, — да-а… В комнату! Именно в комнату! Мы туда сейчас пройдём! — и остался стоять на месте, безсмысленно разводя руками.
— Константин… Как вас по батюшке-то? — строго спросил Олег.
— Константин Иванович Черепащук! — отрапортовал Костя.
— Черепащук? Это хорошо… — добродушно улыбнулся Ньюкантри в усы. — Черепа щук… Череп Ащук… У меня был друг — Черепанов. Череп Панов.
Костя радостно захихикал:
— Точно, точно! Меня в детстве Черепом звали! Вот он — он знает! — Костя выразительно указал на меня пальцем
— Костик, кто это? — раздался женский голос из глубины квартиры.
— Молчи! — взвизгнул Костя. — Не мешай! — подумал и добавил: — Дура!
И повернувшись к нам, пояснил:
— Это сестра моя младшая… Извините… Мы сейчас под одной, так сказать, крышей… временно…
Очевидно, ему было стыдно за то, что он ни с того ни с сего обозвал сестру дурой, но в конце концов радость от созерцания Солнцеликого подавила стыд. Я не стал здороваться с неведомой сестрой, — ушёл молча. Кажется, Костя не заметил моего исчезновения.
Я вернулся домой, сел в кресло и не вставал с него несколько часов, до тех пор, пока в замочной скважине не заскрежетала, отдаваясь зубной болью, отмычка. Мне стало так страшно, как никогда в жизни. Свет в квартире был погашен. Я сидел в гостиной, лицом к прихожей и смотрел, как медленно, осторожно открывается дверь. Человек вошёл в прихожую и на секунду замер.
— Э-э-э… кхе-кхе… Здравствуйте! — сказал я из темноты. — Заходите, пожалуйста, но, к сожалению, мне не чем вас порадовать.
Гость спокойно включил свет в прихожей и оказался мужчиной лет пятидесяти — спортивного сложения, невысокого ростика, очень поджарого, с седыми усами, в лёгком чёрном костюме.
— Здравствуйте, Сергей Владимирович! — сказал он без выражения. — Что у вас случилось? Где Новосёлов?
— Уехал. Вчера уехал. Не предупреждая меня. Я не знаю, где он сейчас.
Пришелец вошёл в гостиную и сел на стул напротив меня. Лицо его было усталым, разочарованным, но, кажется, не злым.
— Сергей Владимирович! — сказал он. — Я надеюсь, что вы говорите правду. Надеюсь. В сущности, у нас есть возможность выяснить всё доподлинно: во дворе стоит машина, в ней сидят мои товарищи… Всё, что, предназначалось Новосёлову, может достаться вам. Я терпеть не могу эту процедуру, — но как быть, если нет иного выхода?
Он замолчал, давая мне возможность осознать услышанное. Он смотрел на меня совершенно спокойно, потом принялся осторожно приглаживать правый ус. Я тоже молчал, желая во что б это ни стало перемолчать гостя, — и мне это удалось. Тогда гость решил, что меня следует припугнуть посильнее, — и ему тоже это удалось:
— Разумеется, мы не станем сразу убивать вас, — сказал он веско. — Мы дадим вам возможность подумать, взвесить своё решение… Хотя думать придётся в процессе, так сказать, обработки… Процесс небезболезненный… Вы готовы для начала расстаться с одним из ваших глаз? А, Сергей Владимирович? Сначала глаз, потом…
Наверное, человек посторонний определил бы его слова как дешёвые понты, — но я-то не был посторонним.
— Что же мне делать? — вопросил я, не скрывая нервной дрожи. — Что делать-то прикажете? Глаз, ха! Да я скоро и без вашей обработки обоих глаз лишусь, — от жизни такой! У меня скоро третий глаз прорежется! Уехал Ньюкантри, уехал — и всё тут. Я не обязывался караулить его. Какой смысл мне его спасать? Я… Я был заинтересован в обратном, я хотел, я мечтал сдать его вам с рук на руки. Вы знаете, как он мне тут хамил? Вы этого не знаете! И я больше вам скажу: он жену у меня увёл! То есть, она сейчас не жена, но я хотел, чтобы она снова стала женой, а он её увёл! — окончательно запутавшись в последней фразе я махнул рукой и замолчал.
— Паша! — негромко сказал гость, и я не сразу понял, что говорит он в мобильник. — Зайди-ка сюда… Да, проблемы… Захвати, захвати, полный набор… Нет, клиента здесь нет, здесь хозяин, — надо с ним поговорить…
И пока Паша не вошёл в квартиру, никто из нас не проронил ни слова.