Мне вдруг захотелось позвонить Татьяне, — просто так, поболтать. Я соскучился. Какая мне разница, что было у неё с Олегом! А что у неё было с Васей? — уж никак не меньше того… Не в моём положении предаваться ревности… К тому же, любопытно было бы узнать, что за фортель выкинул вчера Новосёлов, — неужели действительно переметнулся к очередной зазнобе? Что ж, возможно… Олежка мог сделать это по разным причинам: во-первых, новая дама могла действительно понравиться ему сверх всякой меры; во-вторых, в нём могла заговорить обычная его подлость, которая требует подпитки, не интересуясь никакой целесообразностью; и в-третьих, Ньюкантри, как человек беспредельно простодушный, мог и не догадаться, что волочаясь за новой дамой он тем самым оскорбляет старую, — что, мол тут такого, я же только на минуточку…
Было бы любопытно выяснить, какой из этих вариантов сработал, и было бы очень здорово услышать танин голос, — но я подумал, и не стал ей звонить. Нет, не надо. Пусть всё закончится. Пусть эту спящую красавицу будит кто-нибудь другой, — а если её уже разбудил Новосёлов, то и мне там и вовсе делать нечего. Что ж, сказочный принц поцеловал королевну, — она медленно, со сладкой улыбкой раскрыла глаза, не спеша потянулась навстречу своему избавителю… А принц уже ухлёстывал за случайно подвернувшейся ведьмой. В сказках такого не бывает, но мы-то не в сказке живём!
Нет, пусть моя любовь к Татьяне закончится. Я никогда больше не позвоню ни в дверь её, ни по телефону; пусть половина моей жизни испарится, пусть этот «Титаник» уйдёт под воду, пусть я начну всё с начала. Не знаю, был ли у меня шанс вернуть прежние времена, но сейчас его точно нет и нужно смириться с этим. Попробуем переквалифицироваться в управдомы, попробуем-ка вот что: закрутим любовь с этой маленькой Надеждой, — кажется, там мои ставки достаточно высоки. Наступающий день я ещё отдам скорбному бесчувствию, а на следующее утро, не теряя времени, направлюсь на поиски моего гномика.
…Было раннее утро. Мы стояли у подъезда дома Кости Черепащука. Озябший Ньюкантри поднял воротник пиджака и спрятал ладони в рукава, как в муфту.
— Не выспался я ужасно! — сказал он, злой и понурый. — Ты подумай: этот твой дружок на ночь глядя потащил меня в лес! Представляешь! Неудобно было отказаться: я ему перед этим три часа мозги парил, какой я великий путешественник. Ну, пошли. «Монаха, говорит, будем искать!» Ну, монаха, так монаха… Я монаха ищу, киллеры меня ищут, — хорошо получается!
— Где же вы его искали?
— В лесу, где же ещё?! Представь: ночь наступает, темно уже, хоть глаз коли, а мы карабкаемся по горам каким-то…
— Ну и как результаты?
— Нашли, естественно.
— Как нашли?.. Вы нашли монаха? Ты видел старца Луку?
— Видел, а что?
— Как это, — что?.. Я тут полжизни прожил, не мог найти, а ты…
— То ты, а то я. И потом опыт же мой надо учитывать. Как я по Тунгуске-то! Хе! Это тебе не ваши горки!
— И что же ты скажешь о Луке?
— А что про него можно сказать?
— Ну как же, Олег! Это же Лука! Это же для нас… Да ты не врёшь ли?
— Одно слово лжи действует на карму, как капля никотина на лошадь! — наставительно сказал он. — Не понимаю, что тебя так удивило. Ну видел я этого вашего монаха, — ничего особенного. Обычный инопланетянин. Что я, с пришельцами не общался?
— Кто инопланетянин? Лука — инопланетянин?
— Ну да. Разумеется. Судя по форме черепа, — он не из нашего пространства, а из параллельного, — точнее сказать не могу. Скорее всего, гамма-вселенная, а может быть, и дельта-вселенная. Довольно любопытно, да. Для «Сумрака» вышла бы заметочка строчек на сто.
— И что же, он действительно спит?
— Анабиоз. Анабиоз, в полной мере сохраняющий функцию дыхания. Занятная метода.
— А лампады видел? Сколько их?
— Что-что? Какие лампады? Не помню.
— А желание? Ты загадал желание?
— Серый, умоляю, не говори глупости! Мне эти игры детские как-то не по возрасту. У меня одно желание было: как бы поскорее до постели добраться.
— И оно исполнилось? — спросил я грустно.
— Ясное дело, — проворчал он.
Я посмотрел на этот жирный комочек плоти, обречённый мною на смерть, а затем помилованный. Вероятно, был некий высший смысл в том, чтобы Ньюкантри остался жив, была неясная мне цель в его спасении. Казните меня, но даже после всего пережитого за эти дни я так никакого смысла и не увидел.
— Скажи, пожалуйста, Олег… — начал я довольно нерешительно. — Скажи, пожалуйста… Так ты, значит, не стал с Татьяной продолжать? А почему?