Снова уставился в меню.
Да, халвы у меня не было. Но в холодильнике лежала плитка горького шоколада. Я купил ее в Лондоне после больницы. Лео ужасалась, как такое можно есть, но в тот момент мне очень хотелось именно эту шоколадку. Затем события завертелись так, что стало не до сладкого, но вот сейчас пришла в голову прекрасная мысль.
Я быстро поднялся к себе, отломил от плитки кусок и спустился в столовую. Там перевел кофе-машину в ручной режим. В своей большой непроливайке растопил часть шоколада. В мерном стаканчике сделал обычный эспрессо, налил его сверху. В капучинаторе взбил молоко, аккуратно добавил его вместе с пенкой в непроливайку, следя за тем, чтобы молоко не перемешалось с кофе. Сунул туда же еще один кусок шоколадки — пусть тает в молоке. Затем, с помощью небольшого хака, вытянул из автомата две порции взбитых сливок, предназначавшихся для утренних панкейков. Не жалея сливок, выложил над непроливайкой из них целую башню, сверху присыпал корицей. Воткнул две трубочки и некоторое время любовался своим шедевром.
Бережно неся кружку перед собой, вышел в парк, выбрал место в тени одного из дубов, уселся на траву. Убедившись, что меня никто не видит, прямо пальцем подхватил большой завиток взбитых сливок.
Вот чего мне не хватало! Нормальной жизни. Сидеть в парке. Есть руками взбитые сливки. Смотреть на небо над головой. Я слизал еще немного сливок, поднес к губам трубочку и стал неспешно потягивать напиток. Меняя глубину, чередовал горечь горячего эспрессо с мягким вкусом чуть подслащенного шоколадом молока и резкой сладостью нежной сливочной пены.
Звякнул коммуникатор. Но я не обратил на него внимания. Прислонился спиной к дубу, вытянул ноги и сделал еще глоток. Смотрел, как редкие облака плывут по небу. Думал, как прекрасно было бы сидеть сейчас вместе с Лео. Болтать о какой-нибудь ерунде… Правда, Лео вряд ли бы стала пить мокко. К кофе она всегда была равнодушна. Скорее у нее был бы ройбуш с запахом земляники. Я бы дразнил ее сливками. А она — шутливо отмахивалась и, в паузах между смехом, потягивала свой земляничный чай.
Коммуникатор звякнул еще раз. И еще.
Тяжело вздохнув, я скосил глаза. Меня разыскивали. Насыпались сообщения от Ву, от Боровского и даже от Ольги. Я понимал, что после инцидента с выстрелом мы и так уже потеряли два дня, нужно работать. Но, бросив взгляд на остатки мокко, подумал, что могу позволить себе еще минут десять отдыха, смахнул сообщения и вернулся к облакам и кофе.
Ву подошел сзади. Не то, чтобы напугал, но вздрогнуть я вздрогнул.
— Фу, — протянул китаец, сунув нос в мою чашку. — Как можно пить такую сладкую гадость?
— Сам ты гадость, — фыркнул я. — Мозги подпитываю, а то вы их в конец измотали.
— Мы закончили с экспериментами, — Ву вздохнул и сел рядом со мной.
— Почему? — я напрягся.
— Все данные есть. Очень повезло, что ты разбил голову, наверное, без этого пазл не сложился бы. И распад помог. Сегодняшний эксперимент с импульсами подтвердил, что гипотеза верна и матмодель работает. Так что пока от тебя ничего не нужно.
Я почувствовал комок в горле. Глотнул кофе. Уточнил:
— Есть решение? Мы поднимем людей, они сохранят способности и останутся живы?
Ву молчал. В смятении, я резко взболтал остатки мокко, так что сливки с шоколадом и кофе разлетелись по траве, забрызгав мне футболку.
— Сделаем электронный корректор и будет видно, — Ву выразительно посмотрел на брызги.
— А испытывать его как будем? — Я попробовал отряхнуться, но еще сильнее размазал шоколад по одежде.
— В распад сходишь?
Я серьезно кивнул.
— А по заказу сможешь?
— Не знаю, проверим, когда все будет готово. Но без тестирования в реальных условиях использовать на других людях его все равно нельзя.
Мы почти синхронно встали. Дошли до крыльца.
— Отдыхай пока. Я сообщу, когда прибор будет готов, — попрощался со мной Ву уже в холле.
Бросив взгляд на заляпанную шоколадом футболку, я пошел к себе — переодеваться.
Несколько дней отдыха, без беготни с электродами на голове — казалось бы именно то, чего мне последнее время не хватало. Но вместо того, чтобы радоваться внезапным выходным, я наоборот начал нервничать. Что будем делать, если эксперименты с прибором закончатся неудачно? Сорок человек ждали момента, когда смогут встать и вернуться в привычную жизнь, удастся ли нам дать им это?
Я работал на симуляторе, гулял по парку, смотрел старые фильмы. И изнывал от чувства неопределенности.