Я еще раз моргнул. Точнее — начал и, где-то на середине, когда веко прикрыло глаз только наполовину, я ощутил, как все вокруг меня замедлилось. Словно замер и сгустился воздух, остановилось время. Я видел свои ресницы так четко, будто вел глазами макросъемку, но они абсолютно не шевелились. И тут я ощутил распад. Задохнулся им. Вспомнил про камеру. Мне очень не хотелось, чтобы она испортилась, и я скинул ее с плеча. Пытался взять себя в руки. Пытался собраться. Но меня растягивало по всему объему корабля.
— Он словно притягивает его! — голос Ольги я слышал откуда-то издалека. Хотя и не должен был его слышать: он был в наушнике, а наушник, абсолютно точно, уже должен был рассыпаться.
Я растекался по кораблю. Но собирал внутри себя что-то горячее, к чему скоро смогу потянуться, чтобы обрести целостность.
Где-то в остатках сознания пульсировала мысль, что нужно держаться в границах, нельзя пересекать их.
Наконец, горячего оказалось достаточно, чтобы я начал тянуться назад к себе. Вот он, первый вдох, вот границы моего тела.
Я фонил.
Райли и Ву не подходили. Так и стояли в отдалении, глядя на меня.
— Порядок? — спросил Эванс, когда фон почти стих.
Я кивнул, пока не в силах говорить. Поднял камеру с пола и прицепил снова на плечо.
Черт знает что сейчас произошло. Опять какая-то новая вариация. И что это было?
— Алексей, точно порядок? — взгляд Райли все еще был настороженным.
— Точно, — я отвернулся от него и пошел в сторону рубки. — Догоняйте уже.
Рубка, как и в первый раз, оказалась абсолютно пуста.
— Может быть… — Райли оглядывался по сторонам. — Может дело в том, что корпус опережает то, что внутри него? А то, что внутри доходит с разной скоростью и накладывается при выходе друг на друга?
— Возможно, — отозвалась Ольга.
Видимо, Райли переключил коммуникатор на громкую связь, чтобы я тоже ее слышал.
— Схема расположения ДНК пока до конца не готова, но все равно уже можно говорить о том, что все найденные части смещены к корме. В рубке ничего не найдено.
— Заколдованная рубка, — пробормотал я.
Мы еще погуляли по кораблю, но никаких интересных вещей больше не обнаружили.
— Ну что же, снова рутина? Разбираем и сортируем завалы? — поинтересовался Ву, когда мы отправились в обратный путь.
— Черный ящик заберите, — напомнила Ольга. — Вдруг в нем что-то уцелело.
Ву сверился со схемой разрушений предыдущего корабля и без труда нашел черный ящик почти в том же самом месте. Как и прошлый, с виду он выглядел целым. Ву подхватил ящик, и мы пошли обратно, к шлюзу.
Выходя наружу я надеялся, что пока мы ходили, Лео вернулась в ангар. Утром же она здесь была. Но Лео так и не появилась.
Я еще раз обошел корабль, а потом случайно посмотрел на руку. Что-то с ней было не так. Следы от вчерашних царапин еще оставались, но какие-то тусклые, будто почти зажившие. Хмыкнув, я подошел к Ольге.
— А ты можешь запустить сканер ДНК еще раз? — я показал ей ладонь.
— Надо же, — Ольга удивленно осмотрела сначала руки, потом лицо. — А над бровью рубец так и остался. Хорошо, запущу, посмотрим, что получится. К вечеру будет готово.
Райли готовился начать разборку корабля. Пока я говорил с Ольгой, он уже начал отдавать команды инженерам. Тормознув его и объяснив, что мы хотим сделать, я попросил перенести разборку на завтра.
Новую карту следов ДНК мы смогли посмотреть уже совсем вечером. Значительной части обнаруженных утром точек на ней не было.
— Любопытно, — Райли сделал наложение картинок и сейчас рассматривал разницу.
— Ага, — согласился я. Хотя уже всем нутром ощущал передозировку любопытного.
Мне срочно нужно было к Лео. Уткнуться в ее волосы, вдохнуть их запах. Вернуться к простым человеческим радостям, отбросив все любопытное.
Выйдя из ангара, я несколько раз пробовал связаться с Лео и по коммуникатору, и по телефону. Но ответа не было. Написал, что готов проползти на коленях по спиральной лестнице, ведущей в катакомбы Ком-эль-Шукафа в Александрии, если это поможет искупить мою вину.
«Ползи», — прислала Лео, но ночевать опять не пришла.
Второй корабль мы разбирали два дня. Задействованы были все. Я так натаскался железок, что к концу работ еле мог разогнуться. Но, когда разборка, наконец, была закончена, спать никто не пошел. Ву запустил программу детального сравнения компонентов двух кораблей. Пока она работала, мы просматривали данные, собранные лабораториями до и после перемещения.
Сканеры в точке старта утверждали, что «пуля вылетела целой»: до исчезновения корабля никаких изменений в его структуре не было. С сонарами получилось интереснее. Во-первых, они поймали мое «касание» корабля в распаде. Во-вторых, разрушились не все одновременно, а с разницей в несколько десятков микросекунд. То есть, последние сигналы передавали уже во время разрушения. Вот только с этими сигналами получилось так же, как с внутренностями корабля. Поехали и частоты, и форма. В белый шум они не слились, надежда выделить информацию из записи электромагнитного фона оставалась. Но сходу это сделать не получилось и Ву подключил к расшифровке Землю, отправив семплы нашего электромагнитного фарша в несколько институтов.