Температура на корабле опустилась уже ощутимо ниже нуля, вылезать наружу не хотелось. Но если уж отправлять сигнал потомкам, надо выдать максимально возможную мощность, а то могут и не услышать.
Натянув скафандр, я еще несколько раз облетел корабль, собирая все детали, которые можно пустить в дело. Потом долго возился с импровизированным паяльником, пытаясь объединить их в рабочую схему. Когда усилитель, наконец заработал, подумал, что и в электронике я могу дать бургундскому петуху Шарлю фору.
По случаю хорошо выполненной работы, устроил себе маленький праздничный ужин из галеты, чуть подкрашенной протеиновой смесью, и неограниченного количества воды. Потом проверил, что уровень углекислого газа в воздухе еще далек от опасных пределов, «припарковался» у стенки и провалился в сон.
Следующие пару дней я потратил на запись сообщения. Так много всего хотелось сказать, только никак не удавалось подобрать слова. Нужно было рассказать Лео как я ее люблю. Поблагодарить ребят за дружбу и поддержку. Нужно было объяснить, как ценно мне каждое мгновение, которое я провел в экспедициях, резервации, даже в больнице. Что распады изменили нас, сделали другими, и, хотя мы и научились какому-то контролю, это все равно еще волшебство. Магия, как говорила Лео.
Как сказать, что я люблю весь этот мир целиком? Даже сейчас, когда никакого выхода не видно. Даже в это мгновение, я люблю и этот разбитый корабль, и сверкающий, такой близкий отсюда Млечный путь. И черную пустоту, наполненную молекулярными облаками. Где мы так и не набрали спирта… Я улыбнулся, а потом расхохотался в голос. И Земную жизнь я тоже люблю. Кофе с халвой. Вино в неуклюжих бокалах. Суету на улицах городов. Ласковый океан. У меня столько всего в жизни было, что я мог любить. И так много еще не было.
Как вложить это все в одно сообщение? Без соплей и нытья. Чтобы в душе тех, кто его примет послание оставляло не боль, а уютное тепло. Чтобы среди сказанных слов сквозило — все хорошо, все так, как и должно быть. Донести, что мне хватает любви внутри своего сердца, чтобы принять все как есть, не испытывая никаких обид.
И я мучился, подбирал слова. Записывал снова и снова.
Когда решил, что послание готово, запустил финальный вариант на прослушивание. Ел галеты, смотрел в потолок, вспоминал людей, к которым обращаюсь. Подумав, затер несколько мест, слишком уж личных, чтобы отправлять их всему миру.
Пристегнул шлем. Дышать без него уже становилось опасным. Вывел на стекло указатель направления на Солнце. Больше не экономя воздух, вышел через основной шлюз. Добрался до отражателя антенны дальней связи.
Сервопривод не работал, поворачивать антенну пришлось вручную. Двигалась она тяжело, так что провозился я больше часа. В перерывах между подходами поворачивался спиной к кораблю, чтобы ничто не закрывало обзор, и разглядывал чужие созвездия.
Закончив с отражателем, я вернулся на корабль. Нашел выход антенны дальней связи, подключил к нему свой усилитель. Слетал в убежище, там вынул из скафандра блок рации и доел последнюю галету. Вернулся к усилителю, подключил к нему рацию и запустил запись. Пусть передается, пока не сядут аккумуляторы корабля.
Окинул взглядом индикаторы скафандра. Температура внутри корабля опустилась ниже минус сорока. Давление еще оставалось довольно высоким: почти шестьсот миллиметров ртутного столба, но содержание углекислоты подошло к границе в красной зоне. Свой запас скафандр оценивал в шесть часов.
Оставаться на корабле, который окончательно превратился в бесполезную груду металлолома, смысла уже не было. Я открыл шлюз, оттолкнулся от корпуса и поплыл вперед. Отчаянно попробовал дотянуться хоть до кого-нибудь. Конечно, безрезультатно. Оставив бесплодные попытки, я включил тягу на ранце и отдался движению.
Передо мной раскинулся яркий звездный мир. Справа, будто подсвеченная изнутри, крутилась туманность, по форме похожая на далекую галактику. Слева раскинулся перемигивающийся с ней звездный ковер. Некоторые звезды, видимо, были довольно близко от меня. Они выглядели не точками, а мелкими шариками, которые освещали бескрайнее пространство, протягивая ко мне свои лучи. Я помнил, что это результат преломления света шлемом скафандра, но выглядел он эффектно.
Отключив двигатель ранца, я продолжал плыть вперед, глядя вокруг себя. Снова попробовал до кого-то дотянуться, снова потерпел неудачу.