– Какого рода соглашению? – выдохнула Талия. Ее рука по-прежнему дрожала, когда она снова потянулась за водой.
– Ты выйдешь замуж за моего сына, – заявил отец с хитрым блеском в глазах.
Она резко повернула голову и посмотрела на Ариса, который в замешательстве нахмурился. А я готов был взорваться от ярости, черт бы побрал моего отца.
«Если бы все было так просто, Талия».
– За старшего, – уточнил отец, посмотрев на меня жестким взглядом, буквально вызывая на спор.
Даже когда внутри меня забурлил настоящий вулкан ярости, я не сказал ни слова против своего отца. Никогда не говорил. Ни перед слабыми и никчемными кусками дерьма вроде Найлза Николаидеса.
Талия так резко мотнула головой в мою сторону, что я заволновался, как бы она ее не свернула. В голубых глазах светилось обвинение. Будто я все знал с самого начала. Я встретил ее взгляд с привычным мне выражением лица. Полным презрения к одной фамилии Николаидес. Талия тут же стушевалась.
– Брак по расчету, – скучающим тоном констатировал я. – Прекрасно. А теперь может мне кто-нибудь передать перец, пока мои яйца не остыли?
Феникс схватил перечницу и так грохнул ею по столу, что стаканы с водой расплескались.
– О чем ты думал, отец? – яростно потребовал он ответа. – Талия? Ты откупился Талией?
Мой отец улыбнулся, ощущая победу, а мне хотелось заехать кулаком ему по лицу.
Как он посмел так поступить со мной, даже не предупредив?
– Я облажался, – признался Найлз. – Думал, смогу все вернуть вовремя.
Отец взял вилку и принялся насаживать на нее яйца со своей тарелки, явно обрадованный моей бесстрастной реакцией на бомбу, которую только что сбросил мне на колени.
– Четыре миллиона шестьсот тысяч, – выплюнул Арис, в его тоне слышался невероятно сильный гнев. – Столько для тебя стоит твоя дочь? Несколько миллионов евро?
– Для меня она стоит всех денег мира, – Найлз бросил на дочь умоляющий взгляд, но она отказывалась смотреть в его сторону. Талии было не до разговоров. Она стала заламывать руки у себя на коленях, ее нижняя губа заметно дрожала.
– У меня есть своя жизнь, – произнесла Талия так тихо, что я сперва решил, будто слова предназначались мне одному. – Я не могу просто выйти замуж за какого-то незнакомца, раз мой отец – плохой бизнесмен.
– Ты должна, – произнес Найлз, стыдливо опуская голову. – Иначе они убьют меня.
Талия снова сердито посмотрела на меня. Словно все это моя вина. Это жутко меня бесило.
– Ты убьешь моего отца, если я за тебя не выйду? – прошипела она, от гнева ее лицо снова раскраснелось.
– Я убью его, если он не заплатит, – холодно ответил я. – А раз Найлз повесил на твою хорошенькую шейку ценник в четыре миллиона шестьсот тысяч, то, похоже, я сполна получу свои деньги.
Она резко встала из-за стола, ее глаза заблестели от непролитых слез, напомнив мне голубые воды Эгейского моря.
– Да пошли вы все, – выплюнула Талия. – Я не собираюсь выходить за кого-либо замуж. И я еду домой.
Как только Талия выбежала из-за стола, Феникс бросился за ней. Я чуть заметно кивнул Бэзилу и Адриану. Они последовали за ними. Моя невеста никуда не денется. И чем скорее она это поймет, тем лучше.
– Отец, ты серьезно? – пробормотал Арис, вены на его шее вздулись. – Девушка в качестве платы? Какое-то новое дно.
Ноздри отца раздулись от такого проявления неуважения. Я кивнул Арису подбородком, молча приказывая ему уйти, пока все не испортил. Что-то пробормотав себе под нос, он с грохотом отодвинул стул и вышел из столовой.
– Пожалуйста, не причиняй ей боль, – взмолился Найлз. – Обещай мне.
Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Разве черви вели переговоры с акулами? Черт, да никогда.
– Ничего подобного я обещать не стану, – резко ответил я. – Попрощайся с дочерью. Я хочу, чтобы вы с сыном немедленно покинули Крит и к полудню уже вылетели в Салоники.
– Костас, – прохрипел Найлз. – Пожалуйста.
Не обращая внимания на его мольбы, я схватил маленькую баночку джема и стал размазывать по тосту ножом, лучше всего подходившим для того, чтобы перерезать горло этому ублюдку.
– Костас, – снова позвал он меня.
– В полдень, Найлз. Советую тебе больше не тратить время на свое солнце. Твой мир вот-вот погрузится в непроглядную тьму.
*****
Я сидел в своем кабинете с видом на залив, ожидая, когда отец почтит меня своим присутствием. Наконец, когда он зашел, его лицо было бесстрастным. Это разительно отличалось от выражения едва ли не радости чуть раньше. Вместо того, чтобы сесть напротив меня, отец прошел к открытой двери на веранду.