Когда Костас отстранился, он посмотрел мне в глаза, и я заметила промелькнувшую в его взгляде эмоцию, которую не смогла определить. Костас не походил на сумасшедшего. Может, он запутался. Тогда нас таких тут было двое...
Он отступил и втянул в рот нижнюю губу, будто все еще пробуя меня на вкус.
– Мне нужно в душ. Будь готова к половине шестого.
С этими словами он повернулся и ушел в ванную, захлопнув за собой дверь и оставив меня гадать, что же, черт возьми, только что произошло, и прав ли был Костас. Может, в чувствах Прозерпины и правда было что-то еще. Может, она боялась желать Плутона. Страшилась того, что к нему чувствовала. Это имело смысл. Ведь прямо сейчас, хоть я и не хотела признавать этого, но поняла, как Костас описывал Прозерпину. И я еще никогда не была так напугана.
*****
Дзынь... Дзынь... Дзынь...
Я распахнула глаза и стала осматриваться, оценивая окружающее пространство. Я была в спальне Костаса. В его постели. Он поцеловал меня, и мне это, возможно, понравилось. Но потом Костас ушел. Несмотря на то, что не хотела следовать его инструкциям, я была измотана, и после нескольких минут борьбы со сном, отрубилась.
– Тебе звонит Алекс, – раздался низкий голос. Я резко повернула голову и увидела Костаса, стоявшего рядом с кроватью с моим телефоном в руках. Я протянула руку, чтобы забрать его, вспомнив, что так и не позвонила Алексу, хотя должна была сообщить номер выхода на посадку. Однако Костас отвел руку с телефоном назад прежде, чем я успела его схватить. – Кто такой Алекс?
– Никто, – ответила я раньше, чем успела подумать.
Костас опустился на колени, его глаза оказались на одном уровне с моими. Черты его лица заострились, и я заметила то, что подозревала раньше: глаза Костаса действительно меняли цвет в зависимости от настроения.
– Уже забыла, что бывает, когда люди лгут мне? – спросил он. – Попробуем еще раз. Кто. Такой. Алекс?
Я села прямо, чтобы не быть в столь уязвимом положении, и сказала ему правду.
– Он – мой парень.
Я стала приглядываться к чертам его лица, чтобы понять, как Костас отреагирует на мою правду. Однако внешне он оставался хладнокровен. Только в его глазах отражались эмоции. Они пылали гневом, настолько обжигающим, что Костас мог поджечь эту комнату одним взглядом.
Телефон в его руке снова зазвонил, и Костас отключил его.
– Я не позволю своей жене раздвигать ноги ни для кого, кроме меня. Предлагаю тебе сейчас же разобраться с этой проблемой. В противном случае, я займусь ею сам.
Мне не было нужды спрашивать, как он с ней разберется. Все явно закончится чьей-то смертью. Алекса.
Вновь зазвонил телефон, но на этот раз Костас позволил мне забрать его.
– У меня много работы. Вернусь в половину шестого, чтобы забрать тебя. Будь готова.
Я подождала, когда Костас выйдет из комнаты, а потом перезвонила.
– Талия, ты в порядке? – обеспокоенно спросил Алекс. – Ты сказала, что позвонишь насчет номера выхода, но не сделала этого. Ты уже должна быть в пути, я так волновался.
Я прикрыла глаза, борясь со слезами. Я не могла так поступить с ним. Не хотела, чтобы он обо мне волновался. Кто знал, когда и смогу ли я вообще отсюда выбраться. А даже если и сбегу, то поставлю этим на грудь Алекса огромную мишень. Костас убил того парня чуть раньше безо всякой задней мысли, и я не сомневалась, что он повторит все с Алексом, если посчитает его проблемой.
– Алекс, я не приеду.
– Но почему? В чем дело? – забота в его голосе укрепила мое решение. Если оставлю Алекса в подвешенном состоянии, он будет продолжать волноваться. А я не могла допустить, чтобы Алекс был вовлечен во все это.
– Я больше не могу быть с тобой. Мне очень жаль, но я нашла другого.
На линии повисло долгое молчание, пока Алекс, наконец, не заговорил.
– Я не понимаю.
Конечно же, он не понимал. Мы строили планы провести вместе все лето, а теперь я с ним расставалась. Но мне нужно полностью разорвать все связи. Я должна дать ему понять, что все кончено. Чтобы он не пытался снова со мной связаться.
– Я помирилась со своим бывшим. Сожалею, но ты был лишь заменой. Мне казалось, я уже забыла его, но потом увидела снова и поняла, что все еще люблю, – я сглотнула большой комок в горле и продолжила. – Мы обручились и поженимся.