– Сколько будет длиться полет? – спросил Алекс.
– Пять часов, – отозвалась я, откидывая голову на стул в полном отчаянии. Мне уже двадцать один год. Отец не мог больше диктовать мне, как жить. И если бы во мне было больше от стервы, я бы закатила скандал. Однако спорить не стоило. Повзрослев, я не раз становилась свидетельницей того, как отец поступал с теми, кто с ним спорил. Последнее, чего бы мне хотелось – заслужить его гнев. У нас с отцом были странные отношения. Будучи маленькой, я была его милой девочкой. Его солнышком. Но как только мои родители развелись, мне пришлось выбрать чью-то сторону. И я осталась с мамой. С тех пор наши отношения с отцом стали натянутыми. Он так изменился за эти годы. Когда-то я могла обратиться к нему со своими проблемами, но со временем отец настолько погряз в собственных, что для меня в его жизни почти не осталось места. Я скучала по нему, ненавидела и любила одновременно.
– Позвони мне, когда приедешь, – Алекс мягко коснулся своими губами моих. – Время пролетит незаметно, и ты уже будешь со мной в Чикаго. Не могу дождаться того дня, когда покажу там тебе все.
Наша компания поднялась, мы стали обмениваться объятиями и поцелуями. Потом я неохотно последовала за Фениксом. Моя мама, дедушка и бабушка поехали обратно в Рим, а Алекс направился в свою квартиру собирать вещи для поездки в Чикаго.
Дорогой седан отвез нас в аэропорт. Однако вместо того, чтобы высадить там, где мы могли бы пройти к регистрационным окнам, а потом через охранников, водитель объехал аэропорт и направился к аэродрому.
Машина подъехала к огромному сверкавшему серебристому самолету. На хвосту было написано «Global 8000», а с боку сияла большая буква «Д».
– Мы летим на нем? – растерянно спросила я. Наш отец никак не мог позволить себе даже сесть в такой самолет, ни то что послать его за мной.
– Нам его одолжили, – отозвался Феникс, выйдя из машины и взяв меня за руку, чтобы помочь выбраться.
Нас встретили две улыбчивые стюардессы, вручив нам по бокалу шампанского и поприветствовав на борту. Капитан и его помощник также представились и сообщили нам, что скоро взлет. Когда мы только вошли на борт, я была поражена экстравагантностью и роскошью, которая царила внутри. Серые кожаные сидения выстроились с левой стороны, на стене висел огромный телевизор с плоским экраном. Справа стояло несколько кресел, а между ними отполированные столики из красного дерева. Если бы не круглые окна, я бы решила, что стояла посреди дорогущей квартиры.
– Если вам нужно принять душ или вздремнуть, в задней части самолета есть ванная комната и спальня, – сообщила нам одна из стюардесс, после чего у меня буквально отвисла челюсть. В этом самолете есть даже спальня?
– Феникс, – прошипела я, оттягивая брата в сторону. – Папа никак не может себе такое позволить.
– Я уже сказал, что нам его одолжили, – от его слов по спине побежали мурашки.
– Никто не одалживает подобное просто так! Папа даже не смог удержать дом, в котором мы все выросли, он был вынужден его продать!
«Здесь что-то не так...»
Как раз в тот момент, когда Феникс собирался ответить, из интеркома раздался голос капитана. Он попросил нас сесть и пристегнуться, поскольку мы должны вылетать через пять минут.
– Небо чистое. Полет до Ираклиона займет четыре часа и девять минут.
– Ираклион? – воскликнула я. – Разве это не на... Крите?
Феникс опустился в одно из кожаных сидений и кивнул.
– Да, садись.
– Нет! Я думала, ты везешь меня в Салоники. Что, черт возьми, происходит? – я обернулась к двери, в которую мы вошли, и заметила, что ее уже закрыли.
– Ты не сможешь уйти, – произнес Феникс, читая мои мысли. – Сейчас они не откроют. Мы вот-вот взлетим. Так что, пожалуйста, просто сядь.
– Сперва скажи, зачем мы летим на Крит.
– Папа гостит у семьи Димитриу, с которой ведет дела, – вздохнул Феникс. – Они владеют портами, которые арендует отец. И нас попросили присоединиться.
Я с раздражением плюхнулась на сиденье. Судя по ответам Феникса, он либо сам многого не знал, либо специально говорил размыто. В любом случае, не нужно было быть разработчиком ракет, чтобы понять: ничем хорошим тут не кончится.
Мама как-то рассказывала, что папа был успешен, но потом его одолела жадность, и мало-помалу он перешел все границы. При каждом моем посещении дома у отца становились все меньше, а одежда все изношенней. Мы ходили в более дешевые рестораны. Потом он продал свою яхту и отпустил водителя. Теперь ездил на дешевой американской машине.
Отец постоянно говорил, что это лишь небольшие неудачи, а дальше все будет хорошо. Однако за эти годы я узнала, что папа – патологический лжец. Я не знала, чем точно он зарабатывал на жизнь и что рядом с ним делал Феникс, но подслушала достаточно разговоров дедушки и мамы, чтобы понимать одно – его деятельность не совсем законна.