Отстранившись, Талия сердито посмотрела на меня, а потом развернулась на каблуках и ушла. Мне следовало пойти за ней, затащить обратно в постель и заняться страстной любовью, что всегда ее успокаивало... в такие периоды. Но у меня была назначена встреча с отцом, потому совсем не было времени усмирять нрав жены привычным образом.
– Не жди меня, – бросила она через плечо.
– S ‘agapó, ómorfi gynaíka mou.
«Я люблю тебя, моя красавица».
Только вот дверь хлопнула, прежде чем я закончил фразу.
Что ж, я дам ей остыть, а потом все выходные буду учить, как себя вести. Немного скотча. Веревки. Обнаженная Талия будет полностью в моей власти. Ей будет трудно злиться, когда я стану дарить ей бесчисленные оргазмы.
Иногда мне даже казалось, что Талии нравилось ссориться со мной из-за наших бурных примирений.
Мы действительно чертовски хорошо научились мириться.
*****
Придя, я нашел отца в спальне, он лежал на кровати. Для человека, еще пару месяцев назад правившего железным кулаком, он выглядел слабым. Чертовски слабым. И таким его сделала мама. Я помог сиделке одеть его, а потом отвез в столовую, чтобы испробовать фантастический обед, приготовленный его поваром. Прошел целый час, прежде чем мы закончили трапезу и приступили к тому, ради чего меня позвал к себе отец.
– Как тебе семейная жизнь? – спросил он, черты его лица стали жестче.
– Великолепно, – ему ни к чему знать, что Талия вечно старалась меня задеть, но в тайне мне это даже нравилось. Наша борьба – всегда прелюдия. Отцу об этом знать не обязательно.
– Хм, – только и произнес он. – А где твой брат?
Я достал телефон и увидел сообщение.
__________
Арис: Уже еду. Прости за опоздание. Рот Селены следовало наказать.
__________
Закатив глаза, я положил телефон на стол.
– Скоро будет.
Вошла одна из служанок отца с подносом, на котором стояли кружки кофе и тарелка с печеньем. Пока она все расставляла, я проверил почту, а потом отослал сообщение Талии.
__________
Я: Я скучаю по тебе, даже когда ты выводишь меня из себя.
__________
Я усмехнулся, представив, как ее голубые глаза потемнеют от гнева, а ноздри раздуются, когда она прочтет это.
– Ветер просто ужасен, – прокричал Арис, входя в столовую с растрепанными волосами. – Приближается тропический шторм?
Пока они с отцом принялись обсуждать погоду, я поглядывал на телефон. Служанка вскоре принесла Арису тарелку с обедом. После десяти или даже пятнадцати минут их болтовни о шторме, я раздраженно фыркнул и положил телефон. Взглянув на Ариса, я заметил, что его сучка буквально цеплялась за него ногтями. На его шее остались покрасневшие глубокие царапины. Селена была потаскушкой, но Арис казался совершенно ею увлеченным. Поймав мой взгляд, брат лениво улыбнулся.
– Где Найлз? – потребовал отец, привлекая мое внимание.
Я стиснул зубы. Для того, кому требуется сиделка двадцать четыре на семь, он был требовательным ублюдком.
– Прячется, как крыса, которой и является.
– А вот его сын – нет, – фыркнул Арис.
Отец вопросительно изогнул бровь, посмотрев на меня.
– Феникс ошивается поблизости?
– Я женился на его сестре. Нет ничего удивительного, что надоедливый братец сует свой нос туда, куда не следует, – я просверлил Ариса взглядом, отчего тот зашелся хохотом.
– Мы можем вытрясти из него информацию? – спросил отец, сузив свои проницательные глаза.
– Он ничего не знает, – выдохнул я.
Отец моргнул и покачал головой.
– Он явно что-то знает. И ты можешь выбить это из него. Так почему не делаешь, сын мой?
– Отец, ты переходишь черту.
– Я? – усмехнулся он. – Это ты ведешь себя так, будто тот кусок дерьма важнее нашей семьи.
– Хватит! – рявкнул я, стукнув кулаком по столу. – Талия – моя жена. И точно также, как ты уважал мою мать, я буду уважать ее. Феникс – мой шурин. И я не намерен вымучивать из него ответы. Мы найдем Найлза другим чертовым способом.
Арис ухмыльнулся, наблюдая за нашим обменом репликами.
– Талия тебя отвлекает. Ты стал слишком мягким, – прорычал отец. – И не годишься на роль лидера.
Поднявшись со стула, я усмехнулся и указал на его инвалидное кресло и одеяло цвета шкуры лося у него на коленях.
– Жаль, что ты больше не принимаешь решений.
– Костас Анджело Димитриу! – взревел мой отец, но я уже несся прочь из его дома.
Он мог говорить что угодно, однако я знал, что делал. Мои люди следили за каждым шагом Феникса, выискивали Найлза и смотрели за всеми гэланийскими тараканами, которые приезжали на Крит. Я не собирался каждый раз давать отцу и брату развернутый отчет о своих поступках. Но это не означало, что я бездействовал, не проводя каждый день за сборкой головоломки под названием «моя жизнь».