Вначале были задания, какие есть в любом учебнике иностранного языка, – счёт до десяти, дни недели, названия животных. В одном из заданий нужно было подставить названия профессий, как рассудила Ула. Правда, она не поняла, почему возле продавца булочек, художника и учительницы нарисовали хорька, жабу и белку. Наверное, эта книга про тех, кто очень любит животных, решила девочка и продолжила чтение.
В палату вернулась Арсоль. Уле очень нравилась медсестра, таких красивых и необычных людей она раньше не встречала. В волосы Арсоль вплетала ракушки, говорила мелодично, а ходила так, словно плыла над полом. Ула стеснялась спросить, можно ли научиться такой походке или это даётся только от рождения.
Арсоль села рядом. От медсестры пахло чем-то душистыми и свежим.
– Как подарок? Понравился?
– Угу, – промычала Ула, странные книжки ей, конечно же, понравились.
– Покажешь?
Ула пожала плечами и потянулась к пакету. «Наверное, ничего страшного не произойдёт, если Арсоль их полистает, там всё равно ни слова не понять», – решила она и протянула медсестре самую большую книгу.
Арсоль провела рукой по обложке, улыбнулась чему-то и стала перелистывать страницы так аккуратно, словно это была не просто книжка, а музейный манускрипт. Она добралась до фотографии с кирпичным замком и легонько провела изящными пальцами по одной из башен.
– Корнуфлёр, – с нежностью произнесла Арсоль.
– Ты знаешь, что это за место? – удивилась Ула.
– Это школа. И я когда-то училась в ней.
Цветы кизила
– Cornus – кизиловое дерево, – пояснила Арсоль. – Или древо познания, так его тоже называют. Fleur – цветок – цветок кизила, – она перевернула страницу и пролистала книгу до первых рисунков. – Четыре лепестка, – медсестра обвела пальцем рисунок, – символы четырёх ветвей. Древо – начало начал, оно дало жизнь ветвям, – Арсоль вела пальцем по толстым веткам, тянувшимся от ствола. – Ветви разрослись, и дали много плодов, и продолжают давать, и продолжают цвести. Цветок, – медсестра снова обвела четырёхлистное соцветие, – символ того, что все дети всех ветвей едины.
Ула на всякий случай кивала, она ничего не поняла про детей из ветвей, но решила, что перебивать неприлично.
– Вот это тоже символы каждой ветви, – продолжала Арсоль, поочерёдно ткнув пальчиком в нарисованные круг, коготь, глаз и травяную веточку. – Та женщина, что ты встретила на берегу, из тех, чей символ – ветка полыни.
– Но откуда ты?.. – девочка выпучила глаза от удивления.
«Откуда все знают про женщину? Или я говорю во сне, или они знакомые этой особы, и она просто насплетничала», – пронеслось в голове у Улы.
– Эта ветвь ближе остальных к природе. Те, кто принадлежит к ней, чтят духов леса, полей, морей и рек, селятся возле водоёмов. Для них вода что воздух – своя стихия, не холодит кожу, а согревает. И плавать под водой для них что для тебя пойти прогуляться. Некоторые днями напролёт не выходят на поверхность.
– Ты хочешь сказать, что там, на берегу, я видела русалку? – засмеялась Ула. Вот уж книжки книжками, а ей не три года, чтоб верить в сказки.
– Мы предпочитаем называть себя прибрежными людьми! И далеко не у всех из нас есть хвосты! – фыркнула Арсоль и с шумом захлопнула книгу. – Думаю, ты сама без труда разберёшься, которая ветвь тут твоя, а мне пора, – медсестра встала и одёрнула халат.
– Моя ветвь? – переспросила Ула.
– Всё, что с тобой случилось, и подарок тоже – это не случайность, Ула. Джим Сорланд приехал для того, чтобы пригласить тебя в Корнуфлёр.
У Улы голова пошла кругом. Все эти прибрежные женщины, волки, книжки, таинственный Джим Сорланд, который собирается пригласить её в какую-то там школу, – почему всё произошло с ней и почему всё произошло разом? Ула решила дослушать Арсоль до конца. Вдруг это всё же розыгрыш, и они в конце концов вместе вдоволь посмеются.
– Расскажи про остальные ветви!
Арсоль, казалось, только того и ждала, она села обратно на кровать.
– Сорланд будет очень зол, – хмыкнула медсестра, и в её глазах заиграли весёлые искорки. – Но он давным-давно должен был рассказать тебе всё сам, а вместо этого пропадает не пойми где. Поэтому, будем считать, я делаю ему одолжение!