Медсестра устроилась поудобнее и продолжила:
– Символ твоей ветви – глаз. Видеть то, чего не видят другие, заходить туда, куда остальным не дано, перемещаться между слоями, из которых состоит этот мир, – вот что могут люди из твоей ветви благодаря своим тотемам. Но не у всех оборотней тотемы – волки, как у тебя.
– Оборотней?! – Ула прямо-таки выкашлянула это слово.
– Подумаешь, такое же бестолковое прозвище, как и русалка! Только вот вы сами себя так называете, – пожала плечами Арсоль. – Не бери в голову, ты гораздо больше, чем придуманные кем-то слова. К тому же это вовсе не означает, что ты в полнолуние обрастаешь шерстью и кидаешься на людей. Я вот, к слову, тоже никого не утаскиваю за собой на дно и не топлю корабли. Вот круг, – показала Арсоль на следующий рисунок. – Символ ветви ведьм. Ведьмы, в отличие от оборотней, видят все слои постоянно. Могут, конечно, и не видеть, если не хотят, но чем опытнее ведьмы, тем лучше они знают, куда и как смотреть. Вас на уроках будут учить, как перемещаться по слоям, а их будут учить, как больше видеть. Ведьмы не могут ни в один из слоёв попасть, они привязаны человеческим телом, как якорем. А вот оборотни, благодаря своим возможностям, на протяжении многих веков путешествовали куда хотели, и жилось им, надо сказать, неплохо. Ведьмам же, впрочем, как и всем остальным, оставалось только ходить пешком или скакать на лошадях. Довольно долгое время это ведьм раздражало. Между нами, их всегда раздражают способности других ветвей, и они из шкуры вон лезут, чтобы заполучить то же самое при помощи заклинаний. В общем, когда ведьмам надоело тратить драгоценное время на хождение пешком, кто-то из них, я, честно, уже не вспомню кто, придумал резать дыры и проходить насквозь туда, куда им больше всего было нужно. Ну и шуму тогда наделало это открытие! Назвали его Дырявой революцией. Ведьмы стали путешествовать куда вздумается, а заодно за символическую плату открывать такие проходы всем подряд. Сайны, конечно, заметили что-то неладное. Представь себе, был человек, раз – и исчез. Им это, надо думать, не понравилось, а нам, вместо того чтобы жить припеваючи, пришлось долго скрываться. Потом, когда ведьм и это достало, они придумали, как расширить эти дыры до невероятных размеров, чтобы в промежуток между здесь и там поместились целые города! Круг символизирует самое главное достижение ведьм, весьма тщеславно, я тебе скажу, но без этого мы были бы разобщены и бездомны.
– К какой из ветвей принадлежит Джим Сорланд? – спросила Ула, разглядывая рисунок.
– Вот к этой, последней, – Арсоль ткнула пальцем в нарисованный клык. – Они называют себя ветвью истинного познания. Хотя чего ещё ожидать от высокомерных вампиров!
– Вампиров?!
– Тише ты! – рассмеялась медсестра. – После того как мы выяснили, что ты оборотень, а я русалка, – на слове «русалка» Арсоль театрально закатила глаза, – тебя ещё что-то удивляет? Да, твой будущий учитель истории – вампир.
– То есть он пьёт кровь?
– Вампиры пьют кровь, – Арсоль пожала плечами как ни в чём не бывало. – Совсем другой вопрос – зачем они это делают.
– Сколько же ему лет?
– Сорланду? Лет сорок пять, а может, и побольше. Он хорошо сохранился.
– То есть он стал вампиром недавно?
– Омни нельзя стать! Сорланд родился вампиром, так же как его родители, рос, взрослел, потом стал стареть, потом, наверное, когда-нибудь умрёт. Лет эдак в сто пятьдесят. Мы дольше, чем сайны, живём. Наверное, оттого, что не болеем.
Ула не знала, чего ещё ждать, сюрпризы всё не заканчивались и не заканчивались.
– Вампиры пьют кровь не от голода, а от жажды знаний, – продолжила рассказ медсестра. – Каждая капля твоей крови – это твои мысли, твоя память, всё, что ты когда-то видела, слышала и переживала. Вампиры могут читать кровь как открытую книгу. Разумеется, если не прогуливали занятий! Не так-то просто выпить чью-то кровь и не сойти с ума. У них целый свод правил, всякие тонкости, ограничения. Кровь сайнов вообще пить нельзя, – подытожила Арсоль и захлопнула книгу.
В палату как раз зашла дежурная врач. Ула поняла, что расспросы пока придётся отложить.
Путешественники
Ветер, морской, холодный и хлёсткий, трепал и путал волосы. Дети стояли на палубе парома, который переплывал Финский залив, никакой холод не мог загнать их в каюту, они впервые видели море.
Алек держался за борт и перебирал в голове всё то, что за последние дни узнал от их нового знакомого.