«Этот Джим Сорланд, кажется, хороший человек. Путешествуем уже который день, а он на нас ни разу не накричал и не лишал сладкого. Отвечает на все вопросы, сколько бы мы их ни задавали.
Вчера за завтраком рассказывал про место, куда мы направляемся. Говорит, что все люди там делятся на четыре омни-ветви. Говорит, мы с Ниной принадлежим к разным. Моя ветвь – ведьмы, но в это я, конечно, не сразу поверил. Позже, когда эти светляки вернулись. На этот раз Сорланд был рядом и было не так страшно. Он велел не махать руками, сказал, от этого светляки будут прыгать только быстрее. Я стоял спокойно, они и правда покружили какое-то время, а потом исчезли. Сорланд объяснил, что так светляки узнают ведьм, что они всегда тянутся к магии. Ещё он говорит, что со временем я стану видеть всё больше и больше и что, когда я разовью все свои таланты, мне не придётся никуда ехать так долго. Говорит, я смогу в одно мгновение перешагнуть из Лондона в Ушуайю. Про Лондон я читал, а Ушуайя – даже не знаю, где это. По правде сказать, я не знаю, где мы сами сейчас. Где-то посреди моря».
Привычные для всех омни способы перемещения были Сорланду недоступны. Он совершенно незаконно вывозил детей из одной страны и собирался ввезти в другую. И конечно, беспокоился о сохранении своего инкогнито. Всё это вместе можно было сделать, только продолжив притворяться сайнами.
Хранители холов и границ регистрировали всех входящих и выходящих, а записать детей он мог лишь единожды, и, чтобы избежать лишних вопросов, это нужно было сделать там, где значился его последний выход. Согласно записи в книге всеобщих перемещений, Джим Сорланд находился сейчас в Берлине, куда шагнул из анклава Норзурстрёнд субботним утром и откуда собирался переправить в Вильверлор Нину и Алека, как только они доберутся до города этим невозможно медленным транспортом.
Нина смотрела на волны за бортом. В отличие от их нового спутника, она была в восторге от путешествия и от того, что оно оказалось таким долгим. Она стояла плечом к плечу с Алеком и так же, как брат, обдумывала всё, что узнала о себе за последние дни.
«Вот ещё выдумал! Сам он вампир! Я люблю ириски, и горбушки от хлеба, и зелёные яблоки, и макароны с сыром из столовой, и теперь ещё гамбургеры люблю!
Вот ещё.
Ну, может быть, я попробую разочек, но только из любопытства. Я ему сказала, что у меня все зубы ровные, а он ответил, что клыков ни у кого и нет. Алек говорит: “Не груби”, а я не грублю, я спрашиваю! Этот Джим Сорланд мне нравится, пусть только не пугает так больше.
Однажды я укусила воспитательницу, она хотела ударить Алека, и я вцепилась ей прямо в руку. Вот тогда у меня зубы были острые! Нам было лет по шесть, внизу четыре зуба выпало, а один остался, им я ей руку и проткнула. Таких я дырок ей понаделала, что на всю жизнь запомнит! Кровь её была солёной и горькой. Фу!
Старуха тогда страшно перепугалась и сбежала куда-то. Я плохо помню. Алек говорит, я плакала и держалась за голову. Иногда мне снится сон: там молодая женщина, за ней кто-то гонится, а она убегает. Джим Сорланд сказал, что это не сон, это я помню то, что увидела в крови. Хорошо всё-таки, что мы его встретили».
Паром, автобаны, придорожные закусочные и, наконец, на третий день их дальнего путешествия большой город. Нина прижала нос и ладони к стеклу вагонной двери. Алек стоял рядом и тоже разглядывал пейзаж за окном. Берлинское метро несло их через тоннели и жилые кварталы, за окнами редкими красными крышами мелькал вечерний город.
Алек вёл себя довольно сдержанно по сравнению с Ниной, которая выражала восторг без стеснения. Она жадно впитывала каждую каплю новых знаний, всё время хотела до чего-нибудь дотронуться, везде сунуть любопытный нос и остановиться поглазеть подольше, что, к сожалению, противоречило планам Сорланда как можно скорее вернуться домой. Его ждали заброшенные школьные дела, а детей – их будущие занятия. Задерживаться в мире сайнов хотя бы на минуту не входило в планы учителя.
Из метро путешественники вышли на центральный вокзал, где поезда бесконечным потоком мчались по разным этажам. Одни проскакивали где-то под ногами, другие свистели над головой. Лифты без устали поднимали и опускали пассажиров, соединяя линии метро и пригородные поезда.
Этот вокзал заворожил обоих детей, он ни в какое сравнение не шёл с тем, от которого началось их путешествие. Нина с Алеком перевесились через перила и провожали взглядом железных змеев, мчавшихся точно по расписанию и в строго указанном направлении.
– Нам нужно двигаться дальше, – поторопил Сорланд.