Благово с Титусом переглянулись, и Яан кивнул головой:
– Алексей прав. Одного они не испугаются и впустят в дом. Опять, сани и лошадь знакомые. А так…
– Возьми с собой револьвер и кастет! – нахмурился статский советник.
– Слушаюсь! – шутовски вытянулся Лыков. – А еще ружье и батарею конной артиллерии!
– Я серьезно, орясина!
– Павел Афанасьевич, их же всего двое, – сбавил тон его помощник. – И нападу я неожиданно. В первый раз, что ли?
И сыщики начали оговаривать детали.
Лыков прибыл на место около десяти часов утра. Ничего себе дачка! Пусть не палаццо, но добротный пятистенок. С дровяником, баней и конюшенным сараем. Обнесен высоким забором. Стоит на гриве, окнами на Волгу, а позади – заснеженный лес. Если убийцы внутри, то им лишь через забор сигануть, и ищи-свищи… Вокруг больше ни одного строения. Как Варлам не боялся тут жить?
То, что в доме живут, Алексей понял сразу. Дернулась занавеска окна, и следы у калитки еще не замело.
Титулярный советник сам открыл ворота, завел лошадь под уздцы и привязал к коновязи. Все это он делал, стараясь выглядеть привычным. Потом взвалил на плечи мешок, а в другую руку взял четверть водки. Тут дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужик в наброшенном на плечи тулупе. Рыжеволосый, глаза светло-серые, ростом на пару вершков ниже Фомки Живодера… Значит, это его напарник.
– Ты кто? – спросил незнакомец, а сам глаз не сводил с бутыли. Любит, стервец, водочку! Это хорошо…
– Я Вовка. Заместо Пашки. Меня Варлам Ионыч прислали. Самому ему нельзя, за ним могут следить.
– А за тобой, значитца, нет? – сразу окрысился рыжий.
– Я нарочно плутал.
– Знаю я, как вы плутаете, дураки деревенские!
Лыков «обиделся»:
– Не хошь, так и не надо! Тута вам и хлеб, и колбаса, и водка… А они кобенятся! Больно мне надо в такой холод сюды ездить! Еще и обругали!
И повернулся к саням.
– Эй, мешок и бутылку оставь!
– Сам купишь, мазура! Тут лавка недалеко!
За спиной стукнула дверь. Алексей обернулся. Возле рыжего скандалиста появился угрюмый детина со злыми напряженными глазами. Он процедил сквозь зубы:
– Неси в дом. И не шуми.
– Он первый начал!
– Я сказал, тихо!
Лыков с обиженным лицом пошел в избу. Протиснулся между громилами, из холодных сеней шагнул в горницу. Тут было натоплено, на столе теснились пустые бутылки и валялись корки хлеба. К лавке было приставлено ружье. Ого! Этого только не хватало… Сыщик начал разбирать мешок, заняв позицию между ружьем и гайменниками.
– Вот! На три дни хватит, а потом Варлам Ионыч вдругорядь меня пришлют. Велели еще передать, что в городе как метлой метут. Что энто значит, не пойму, но велели…
– Не твоего ума дело, – грубо оборвал его Живодер. А рыжий сразу схватил бутылку и начал свинчивать ей голову.
– Вот она, родимая!
Воспользовавшись этим, Лыков отошел в сторону и снял с себя тулуп. Фомка не сразу заметил маневр. А когда заметил, осерчал.
– Ты че, поселиться тут вздумал? Бери ноги в руки и прочь отсель.
Титулярный советник, не обращая на его слова никакого внимания, бросил на пол рукавицы.
– Эй, ланцепуп! Ты глухой али глупый?
– Ни то и ни другое, – ответил сыщик своим обычным голосом. – А буду я сейчас вас, тварей, лупить на обе корки…
Он сказал это так буднично, что Фомка Живодер сразу все понял. Нагнулся было к сапогу, но получил ногой в темечко и полетел кубарем. Рыжий застыл с четвертью в руках.
– Ай! Ты кто?
– Раз-два и в дамки! – ответил сыщик, двумя страшными ударами отправляя его на пол.
Фомка вскочил, но вынуть нож опять не успел. Лыков двигался быстро, словно танцевал вокруг противника. Он сместился вроде бы под левую руку, и вдруг оказался под правой. Хрясь! готов…
Через два часа арестованные оказались в кабинете Благово. Рыжий скулил, по его окровавленному лицу текли настоящие слезы.
– Ваше высокоблагородие, у меня грудь слабая, а он меня что есть силы!
– А нечего было людей убивать, – назидательно ответил статский советник. – Теперь уж что! Теперь тебе жалеть не об чем. На каторге все равно сдохнешь.
Мужик завыл.
– Молчать! – рявкнул Павел Афанасьевич. – Нагадил, так дай ответ! Если сей же час сознаешься, получишь на суде снисхождение. Это ведь Фомка кровь лил? Ты только за руки держал? Я все знаю!
– Точно так, ваше высокоблагородие! Он! Он и резал, и душил!
– А второй Гущин, который брат Феофилакта Ионовича?
– Тот деньги платил! Это рази брат? Это хуже волка, какой он брат! А я спьяну да по дурости, ваше высокоблагородие… Грудь у меня слабая, пропитание добывать трудно…