Стоп-кадр и
Конец.
– А теперь расскажите нам то, о чем не прознали в прессе, – просит Куинн.
Я ставлю DVD-плеер на паузу и говорю, обращаясь ко всей команде:
– Мы предполагали, что Тоби каким-то образом выбрался из коляски и уполз в кусты. Поэтому его так долго искали. Еще у мальчика была травма головы – то ли от удара, то ли от падения. Об этом журналистам не сообщалось.
Повисает тишина. Полицейские представляют себе, каково это, а мне и представлять не надо – я был там, когда нашли мальчика. До сих пор помню его крики.
– И он ничего вам не сказал? – интересуется один из констеблей. – Не помнил, что случилось?
Я качаю головой.
– Ему и трех лет еще не исполнилось, к тому же мальчик повредил голову. Его лепет звучал совершенно бессмысленно.
– То есть мы понятия не имеем, как он оказался в той яме?
– Вероятно, личный ассистент Джервис сообщил Ханне об опоздании босса, и она пошла прогуляться с сыном.
И я когда-то гулял с Джейком, когда он был маленьким. Если парень не мог угомониться или вскакивал от ночного кошмара, я сажал его в коляску и вез по пустым улицам. Движение его успокаивало. Только Джейк, я и бродячие кошки, мягко ступающие по земле…
Я выбрасываю это воспоминание из головы.
– Она точно получила сообщение? – Вопрос Куинна попал прямо в точку.
– Мы знаем, что его отправили, – отвечает Гислингхэм, – но телефон Ханны так и не нашли, поэтому неизвестно, прочитала ли она сообщение. – Крис вздыхает. – Честно говоря, это был настоящий кошмар. Сбежались все чудилы: ясновидящие, медиумы – в общем, полный набор. Про одну старушенцию даже написали в «Оксфорд мейл» – она утверждала, что на браслете изображен какой-то языческий символ, что-то вроде трехконечной звезды. Всё трындела про цифру три – мол, это ключ ко всему делу, вот увидите…
Глянув на снимок дома, Гислингхэм замолкает.
– Черт! Номер тридцать три, ну конечно…
– Мы кое-что еще не рассказали прессе, – продолжаю я. – Семейная жизнь Гардинеров была не такой идеальной, как показано в передаче.
– Точно, – подтверждает Крис. – Им докучала бывшая Роба, считавшая Ханну разлучницей. Писала о ней всякие гадости в «Фейсбуке».
– Что насчет алиби? – спрашивает Куинн.
– У бывшей? В тот день она ездила в Манчестер. Повезло, иначе мы занялись бы ей вплотную, – говорю я.
– Из всей передачи очень выделяются слова Бет Дайер, – задумчиво добавляет Гис. – Кажется, она явно намекала, что у Роба интрижка на стороне.
– Все верно, только доказательств она не привела, сказала только «странно выглядел, будто что-то скрывал».
Никаких подозрительных звонков, ничего такого мы не нашли. Алиби Роба оказалось прочным: в 7.57 он уехал на поезде из Оксфорда, а в 6.50 Ханна оставляла голосовое сообщение няне, то есть еще была жива. Звонила она по городскому телефону с Кресент-сквер. Роб не успел бы убить жену, доехать на машине до Уиттенхэма, бросить там тело и вернуться в Оксфорд, чтобы сесть на поезд.
– Даже если Роб или его бывшая хотели избавиться от Ханны, – говорит Куинн, – то как же ребенок?
– Точно к такому же выводу пришел и Осборн. Успей Роб Гардинер все провернуть, вряд ли он бросил бы там своего сына.
– Поэтому все указывало на Шора? – спрашивает Куинн.
Наступает пауза. Все смотрят на меня – ждут, что я скажу: «Мы старались изо всех сил, но Служба уголовного преследования отвергла дело». Ждут от меня уверенности в том, что мы поймали того самого убийцу.
Однако я молчу.
– Значит, вы и тогда сомневались, – прерывает тишину сержант.
На экране застыл кадр холмов Клампс: черные птицы на фоне светлого неба.
– Мы опросили всех протестующих, которые находились в то время в лагере. Никто не упоминал о Шоре, пока его имя не всплыло в связи с нападением в Уорике несколько месяцев спустя.
– Это не доказывает его отсутствие.
– Но и присутствие Шора в Уоттенхэме мы доказать не смогли. Он утверждал, что в тот день был далеко от холмов, однако свидетелей, способных подтвердить его слова, нет. Тем летом Шор точно бывал в лагере, а найденный в его доме браслет определенно принадлежит Ханне…
– И все же вы не уверены, что это он, – завершает мое предложение Куинн.
– Дело вел Осборн, и он не сомневался в виновности Шора.
Все замолкают. Эл Осборн уже на пенсии, хотя когда-то был легендой долины Темзы. Отличный коп и вообще приятный человек – а это сочетание, поверьте мне, встречается не так уж часто. Он многим в этом отделении помог серьезно продвинуться по службе – и мне в том числе. Несмотря на то что Шор так и не получил свое за Ханну Гардинер, по молчаливому согласию дело считалось закрытым. Если открыть его снова, поднимется шум.