Когда все начинают выходить из кабинета, я ловлю взгляд Бакстера.
– Я хочу, чтобы ты просмотрел нераскрытые дела о пропаже молодых женщин и маленьких детей за последние десять лет.
Он ясно представил себе объем работы, но промолчал. Поэтому Бакстер мне и нравится – знает, когда нужно держать язык за зубами.
– Начни с Оксфорда и Бирмингема, расширяй поиск по пятьдесят миль. Потом возьми десять лет до этого.
Бакстер кивает.
– Среди детей искать и мальчиков, и девочек или только мальчиков?
Я уже направился к коридору, однако его вопрос меня остановил.
– Пока только мальчиков.
Спустя полчаса я захожу в кафе на Крытом рынке и сажусь напротив Брайана Гау, по которому сразу видно, что он в курсе сегодняшних новостей. Вокруг снуют толпы людей, покупатели заглядывают в кофейный магазинчик, роются во всяких вещицах в лавке по соседству. Надписи на винтажных открытках гласят: «Копай ради победы», «Гиннесс вам полезен», «Будь спокоен и двигайся дальше». Тьфу ты, бесит…
– А я все думал, когда же вы позвоните, – говорит Гау, складывая газету. – Повезло, что застали меня, – завтра еду на конференцию в Абердин.
Если и есть собирательное существительное для множества криминалистов-психологов, то это слово «сложность».
Он отодвигает тарелку. Гау никогда не откажется от плотного английского завтрака, особенно если я плачу́.
– Как я понимаю, вы хотите поговорить об этом Харпере?
Официантка с грохотом ставит перед нами две чашки, расплескивая кофе на блюдца.
– Тяжелый случай, – продолжает Гау, добавляя в напиток сахар. – Выдвинуть обвинения при наличии болезни Альцгеймера – дело нелегкое. Хотя вы и без меня это знаете.
– Я пришел не за этим. Когда мы обнаружили девушку, ситуация казалась довольно простой…
Гау вопросительно поднимает бровь, затем снова помешивает кофе.
– То есть мы думали, что его мотивы ясны. И сначала предположили, что ребенок родился в подвале, как у того австрийца, Йозефа Фритцля.
– С Фритцлем все иначе – по крайней мере, в психологическом плане, – ведь он держал в подвале собственную дочь. Ну, полицейские не очень-то обращают внимание на подобные детали. Однако из ваших слов я делаю вывод, что все не так уж просто.
– Муж Ханны спросил, почему Харпер напал именно на нее. Может, он помешан на молодых женщинах с детьми? Только в этот раз почему-то передумал и бросил Тоби. Хотел сбить нас со следа? Если все так, то дело принимает совершенно другой оборот. Мы считали, что ребенок родился от Харпера – а что, если он похитил девушку вместе с ее сыном?
– Полагаю, сейчас проводится анализ ДНК?
Я киваю.
– Есть некоторые затруднения, но вообще да, мы работаем над этим.
Гау кладет ложку на стол.
– А вы тем временем желаете узнать, типично ли для сексуальных маньяков похищать женщин с детьми.
Позади Гау, у витрины кондитерской, остановилась семья. Два маленьких светловолосых мальчика прижались носами к стеклу, а мама заставляет их выбрать: шоколадный дракон или апельсиновый Супермен? Или Паровозик Томас? На девятый день рождения Джейка мы заказывали здесь сладости. Ему нравились единороги, вот на торте и красовался этот сказочный зверь с золотым рогом.
– Я таких не встречал.
– Что, простите? – переспрашиваю я. В голове у меня одни единороги.
– Сексуальный маньяк, который нападает и на женщин, и на детей, – это неслыханно. Могу покопаться в материалах судебных дел, хотя навскидку ничего не вспоминается. Даже если женщин похищали вместе с детьми, то лишь по одной причине: ребенок просто оказывался не в то время и не в том месте, а целью была именно женщина. При этом педофилы, как вы и сами прекрасно знаете, обычно женаты либо состоят в длительных отношениях. Вот они крадут детей, но не женщин. Так что, – Гау подносит к губам чашку кофе, – остается лишь одно разумное объяснение.
– Какое же?
– Это два разных человека. Два маньяка. Первый – педофил, второй – сексуальный садист. Действуют вместе, разделяя риск и добычу.
Кошмар какой, прямо кровь стынет в жилах… Как бы ужасно ни звучало предположение Гау, наличие сообщника у Харпера отметает многие вопросы. Это объясняет, почему никто не видел старика с коляской. Возможно, Харпер вообще не ездил в Уиттенхэм, а ребенка там оставил кто-то другой, на кого не обратили внимания. Безымянный человек. Безликий. Неизвестный.
Гау делает глоток и отставляет чашку.