— И что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, когда буду звонить?
— Неважно. Что угодно.
— Хорошо. — Я киваю и глажу его волосы. — Что мы будем делать, когда мне нужно куда-то уйти?
— С этого момента я стану сопровождать тебя.
— Ты не можешь всегда ходить со мной, Сальваторе. Что, если мне нужно посетить парикмахера? Или сделать маникюр? У меня есть подруги. Мне нравится время от времени ходить с ними на кофе.
Его тело напрягается.
— Как часто?
— В салон красоты — раз в месяц. С девушками — два раза в месяц.
— Хорошо. Я как-нибудь с этим справлюсь. — Он сжимает руки вокруг моей талии. — Но сегодня вечером... каждый час, Милена.
— Я позвоню, — шепчу. — Куда ты идешь сегодня вечером?
— На одну из наших конспиративных квартир. Мне нужно разрешить кое-какую ситуацию.
— Хочу ли я знать подробности?
— Не хочешь. — Он быстро целует меня в губы. — Пойдем поработаем над письмами.
* * *
Звук дверного звонка доносится до меня, когда я пытаюсь выманить Курта из кухонного шкафа. Он прячется в большой кастрюле из нержавеющей стали уже двадцать минут, и каждый раз, когда я пытаюсь его вытащить, только шипит и скалит клыки. Кроме того, у меня на предплечье остались два длинных следа от когтей, когда я пыталась его вытащить.
— Ада, ты можешь открыть? — кричу через плечо, затем снова поворачиваюсь к дьявольским глазам передо мной. Я не признаю поражения перед котом! Схватив крышку с полки внизу, накрываю ею кастрюлю и, с котом внутри, беру ее за ручки. Я отнесу Курта в спальню и положу его на кровать, чтобы избежать дальнейших травм.
С кастрюлей в руках я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с матерью Сальваторе.
— Илария. — Я сглатываю, затем улыбаюсь. — Как приятно тебя видеть. Не хочешь кофе?
— Конечно, — говорит она и снимает пальто.
— Отлично, я только... унесу это. — Я киваю на кастрюлю в своих руках. Курт выбирает именно этот момент, чтобы издать страдальческое мяуканье. Я стону, опускаю кастрюлю на пол и осторожно снимаю крышку. Курт выпрыгивает из кастрюли, шипит на меня еще раз для убедительности и бросается в сторону коридора. Когда я встаю, Илария смотрит на меня округленными глазами. Думаю, она не привыкла к тому, что люди носят кошек в кастрюлях.
— Отчаянные меры, — бормочу я, ставя кастрюлю в раковину и направляясь к кофеварке. — Молоко? Сахар?
— И то, и другое. — Она садится за барную стойку.
— Сальваторе нет дома, — говорю я через плечо. — У него кое-какие дела.
— Я знаю. Я пришла проведать Алессандро, но сначала хотела поговорить с тобой.
— О? — Я несу кофе и сажусь напротив нее. — О чем-нибудь конкретном?
— Как продвигаются дела между вами?
— Под «делами» вы имеете в виду брак?
— Да. Быть вынужденной выйти замуж за незнакомого человека — мечта не каждой женщины, — произносит она и опускает взгляд в свою чашку. — Поверь мне, я знаю по опыту.
— Вы не знали отца Сальваторе, пока не вышли за него замуж?
— Нет. Так что, как видишь, я понимаю тебя и твою ситуацию.
— Хм. — Я делаю глоток своего кофе. — Мы с Сальваторе знали друг друга до того, как он решил заманить меня в ловушку брака.
Илария замирает с чашкой кофе на полпути ко рту.
— Что?
— О, он вам не рассказал?
— Нет, — шепчет она.
— Мы встречались всего несколько раз. Уверена, что он преследовал меня. Мы даже ходили на свидание. Что-то вроде свидания.
Она пристально смотрит на меня.
— Сальваторе не ходит на свидания.
— Он мне говорил. — Я фыркаю. — Кроме того, не уверена на сто процентов, но мне кажется, что он вломился ко мне домой и заполнил холодильник едой.
Осознание этого пришло всего пару дней назад, когда я наткнулась на Аду, готовящую суп. Я спросила, зачем нам суп, если никто не болеет, и она ответила, что это потому что в прошлый раз Сальваторе сказал ей, что мне он понравился. Единственный суп, который я ела за последние два года, был тот, который я нашла в своем чудом укомплектованном холодильнике. Я до сих пор не знаю, что думать об этом откровении. Очень мило в очень причудливом смысле.
Илария продолжает смотреть на меня несколько мгновений, затем медленно опускает свою чашку.
— Он вел себя... странно?
— Ну, ваш сын очень необычный человек, Илария, и я не знаю его достаточно хорошо, чтобы определить, какое поведение является «нормально-странным», а какое «странным-странным». — Я пожимаю плечами. — Он хочет, чтобы я звонила ему и отмечалась каждые два часа. Это считается «странным-странным»?
— Да. Он сказал почему?
— Из-за какого-то навязчивого желания знать, где я нахожусь в любое время. Как вы думаете, это что-то вроде ОКР? Вроде того, когда нужно каждые несколько минут трогать бумажник, чтобы убедиться, что он на месте?
Илария закрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Это не ОКР, — говорит она и смотрит на меня с серьезным выражением лица. — Я думаю, ты ему... нравишься.
Я смеюсь.
— Он заставил меня выйти за него замуж, так что да, думаю, что нравлюсь ему.
— Сальваторе не любит людей, Милена. Он либо уважает их, либо нет. Но они ему не нравятся.
Я хмурю брови в замешательстве.
— Глупости. Ему нравятся его люди. Я видела, как он беспокоился, когда ирландцы напали и некоторые из его парней пострадали.
— Люди Сальваторе чрезвычайно преданы ему. Он уважает их преданность. Возможно, он даже по-своему о них заботится. — Она наклоняется вперед и берет меня за руку. — Но он ни к кому ничего не чувствует.
— Конечно, чувствует. Он же не чертова статуя. Да, иногда у него бывают странные реакции, но... он любит вас. Вы его мама.
— Сальваторе заботится обо мне, да. — В ее глазах мелькает грусть. — Ты позвонишь ему, как он просил?
— На самом деле он не просил. Скорее, потребовал. — Я ухмыляюсь. — Но он сказал «пожалуйста», так что да.
— Он сказал «пожалуйста»... — бормочет она, затем сжимает мою руку. — Я пойду проверю Алессандро.
Пока она берет свое пальто и сумочку, я размышляю, что, возможно, это был самый странный разговор в моей жизни.
Глава 19
Сегодня у входа в конспиративную квартиру стоят четыре охранника, что вполне ожидаемо, учитывая количество приехавших.
— Босс. — В унисон кивают, когда я прохожу мимо них, и тот, что ближе ко мне, открывает дверь.
Нино ждет у окна в первой комнате, потягивая выпивку, а Альдо и Стефано сидят за столом в углу, но быстро встают, как только видят меня.
— Томазо заговорил? — спрашиваю я.
— Он все рассказал в течение часа. — Альдо машет рукой в сторону двери справа. — Вы хотите с ним поговорить, босс?
— Нет. Как сильно вы его отделали?
— Отрезали три пальца. Немного побили. Его было относительно легко сломать.
Я киваю и осматриваю помещение.
— Принесите мне стул и поставьте его в центре комнаты. У вас есть плоскогубцы и крепкие ножницы?
Альдо смотрит на меня с растерянностью в глазах, но потом берет себя в руки.
— А садовые ножницы подойдут?
— Да.
Телефон в моем кармане вибрирует. Когда достаю его, тревога, которая нарастала, начинает ослабевать.
— Милена.
— Риггса вырвало на весь ковер.
— Чем?
— Откуда, черт возьми, мне знать, Сальваторе? Похоже на шерсть и полупереваренный кошачий корм.