— Откуда Вам знать?..
— У всех выходит, — сказал Лавр. — Рано или поздно.
Малыш Шалфей попытался снова, Лавр чувствовал исходившие от его тела нестабильные магические волны. Однако, как бы мальчик не старался, создать заклинание у него все равно не получалось.
— Бросьте этого недотепу, профессор! — послышалось сзади.
— Он еще не дорос до Грани! — прозвучал другой голос.
И все засмеялись.
У малыша Шалфея затряслись плечи.
Лавр попытался успокоить ученика, но не успел. Тот сорвался с места и выбежал из аудитории под усиливающийся хохот одноклассников.
«Ну вот… Только детских истерик мне и не хватало для полного счастья», — подумал Лавр устало, обернувшись к ученикам.
— Если вы думаете, что насмешки над слабыми хоть как-то красят вас в чужих глазах, то ошибаетесь, — сказал он строго.
— Но ведь я сказал правду! — нисколько не смущаясь своего поведения, воскликнул один из мальчишек с первой парты. — Он еще не дорос!..
— Вот именно. — Лавр обвел взглядом учеников, сцепив руки за своей спиной. — Малыш Шалфей младше каждого из вас, и сам это прекрасно знает.
На самом деле Лавру было до глубины души обидно за малыша Шалфея. Мальчишкой он был тихим, ничем не выделялся и не пытался привлечь к себе чужого внимания. Другими словами, просто физически не мог вызвать чужого гнева или зависти. Но дети есть дети, что с них взять?
— Найдешь его после зачета и извинишься, — сказал Лавр, игнорируя краснеющее от возмущения лицо задиры.
— Нет!..
— Да.
— Но почему я должен извиняться?
Лавр на секунду встал в задумчивую позу. Спорить с ребенком занятие, конечно, не из благороднейших, но… кому как не взрослым наставлять детей на праведный путь?
— Потому что я так сказал.
И кто бы осмелился спорить с профессором?
Остаток зачета прошел относительно спокойно, и до позднего вечера Лавр оставался в аудитории, занося в журнал итоговые записи об успеваемости его учеников.
Когда он решил передохнуть, отложив в сторону металлическое перо — новшество, которым пользовались исключительно преподаватели — в хрустальной колбе, встроенной поверх заостренного конца, закончились чернила.
Как это обычно бывало к концу дня, глаза у Лавра нестерпимо щипало. Он снял очки и откинулся на спинку стула, ненадолго прикрыв глаза, сплетая пальцы на груди. Раньше Лавр никогда не задумывался над тем, как преподаватели проводят свободное от уроков время. Гуляют ли с друзьями и родными? Ходят на рынок за продуктами? Готовят с супругами ужины? Читают ли книги где-нибудь вдали от чужих глаз, найдя тихое место для отдыха? О том, сколько бумажной волокиты приходится терпеть преподавателям изо дня в день, Лавр никогда не задумывался. А теперь испытывал тяжесть их будней на собственных плечах.
«С другой стороны, — размышлял Лавр, — я рад, что они справились. Значит я не так уж и плох в колдовском деле».
Во всяком случае, на уровне десятилеток.
Лавр усмехнулся. Но подобие улыбки быстро сошло с его лица, ведь думая об учениках он не мог не вспомнить о случившемся днем инциденте.
«Малыш Шалфей…»
Открыв глаза, Лавр взглянул на список с именами своих учеников и на их табели с успеваемостью. Малыш Шалфей был плох абсолютно во всем, у него ничего не получалось с первого раза.
«Может, это своего рода та же гениальность?», — предположил Лавр, не веря, что кто-то действительно может быть так плох в магии.
Но факты на лицо — малыш Шалфей донельзя бесталантлив.
«Я бы даже сказал, что подозрительно бесталантлив…»
— Профессор Лаурус? — послышалось со стороны дверей. В образовавшейся между ней и косяком щели появилась голова малыша Шалфея. — Вы все еще здесь?
Лавр сел ровнее.
— Да, малыш Шалфей, заходи.
Мальчик послушно переступил порог. За ним растянулся длинный пустой коридор.
— Я хотел извиниться за свое поведение, профессор. — Малыш Шалфей стыдливо тер мыском своих туфель по полу. Его руки были сцеплены за спиной, а голова наклонена так сильно, что подбородок касался груди. — Простите меня, пожалуйста. Я больше не буду убегать с Ваших занятий.
— Ну что ты. Ты ни в чем не виноват. — Лавр улыбнулся. — Скажи мне, перед тобой извинились? Если нет, то не бойся сказать мне об этом. Я не допущу, чтобы над тобой смеялись.
— Так это из-за Вас?.. — колдун выпрямился, подняв голову.
В его глазах было столько благодарности, что если бы Лавр сейчас смотрел в них, то испытал бы, по меньшей мере, гордость за самого себя. Ведь он смог помочь ученику.
Но взгляд Лавра был устремлен чуть ниже глаз малыша Шалфея.
К его горлу.
«Это же…», — скованно подумал он, дотрагиваясь до своего лица.
Он забыл, что снял очки.
— Профессор Лаурус?.. — в голосе малыша Шалфея слышалась тревога. — Что с вами?
— Н-нет ничего… Ты… То есть… — Правильные слова никак не находились. — Ответь мне, только честно. Не бойся.
Малыш Шалфей кивнул.
— Ты… Первородный?..
В миг в аудитории стало холодно как посреди ночного леса в середине суровой зимы. Дверь за малышом Шалфеем захлопнулась, будто от сквозняка и Лавра окутала темнота.
«Ч-что… происходит?»
Это было последним, о чем Лавр смог подумать. В следующую секунду он провалился в небытие.
Глава 15
Дом.
Он ощущал соленый ледяной воздух, до коликов просачивающийся в легкие при вдохе. Чувствовал, как от постоянных ветров шелушится кожа на щеках и лбу. Как озноб пробирает до самых костей, волнами мурашек гуляя вдоль позвоночника. Туда-сюда. Туда-сюда. И это было странно. Лавр не таким помнил свой дом. В его воспоминаниях скалистый остров был наполнен влажным воздухом и жирными хвойными лесами. Густой туман каждое утро и вечер спускался с вершины к подножию, а после растворялся, оседая на земле.
«Нужно проснуться».
Лавр знал, что в своих грезах может блуждать бесконечно. И единственным способом проснуться для него был сильный испуг.
«Я делал это уже много раз», — говорил про себя Лавр, смотря вниз с вершины горы.
Один уверенный шаг и чувство полета выбивает воздух из легких.
— Что же делать? Что же делать?
Повторяющийся вопрос как назойливая августовская муха жужжала где-то у уха, нервируя своим монотонным бормотанием приходящего в себя Лавра. Ощущения, которые он в этот момент испытывал, не вызывали в нем приятных чувств. Тело ломило и крутило по спирали как тряпку после субботней стирки.
— Что же делать? Что же делать?
«Прекрати…»
— Что же делать? Что же делать?
«Хватит уже…»
— Что же делать?..
Лавр продолжал лежать с закрытыми глазами, чувствуя, будто скользит по волнам. Туда-сюда, туда-сюда. Но вскоре пришло осознание, что это не он плывет по волнам, а малыш Шалфей обеспокоенно меряет шагами аудиторию, ходя взад-вперед, и бормочет под нос одну и ту же фразу: «Что же делать?»
Лавр застонал, почувствовав монотонную боль в висках.
— Профессор Лаурус! — малыш Шалфей опустился на пол рядом с Лавром. Его глаза были наполнены слезами. — Прошу, простите меня, пожалуйста! Я… я этого не хотел! Само собой вышло!
От его звонкого голоса, раздавшегося у самого уха, боль вспыхнула с новой силой, и Лавр стиснул зубы, постаравшись не издать ни звука.
— Когда Вы сказали, что я — Первородный, — продолжил тараторить малыш Шалфей, — то я так испугался! А когда я чего-то пугаюсь, то моя магия выходит из-под контроля, и случаются всякие… неприятности!
Лавр все еще пытался собрать в кучу витавшие на просторах сознания мысли. Последние воспоминания были туманны.
— Профессор Лаурус?..
Малыш Шалфей хотел было помочь Лавру подняться, но будучи столь маленьким и хилым смог разве что крепко ухватиться за его руку в бессмысленной попытке приподнять колдуна.
— Все нормально, — наконец произнес Лавр.