Лавр кивнул.
Что правда, то правда. Вверенные ему ученики блестяще — как он искренне считал — завершили первое полугодие своего обучения. И даже малыш Шалфей, по понятной причине, все свои контрольные и экзамены сдал не хуже остальных.
— Ты же только подумай, никому из них не придется посещать дополнительные занятия. И в конце недели они уже начнут разъезжаться по домам. Уж мне-то можешь поверить, что нет для преподавателей времени спокойней, чем зимние каникулы.
Лавр вновь вздохнул.
Отодвинув от себя тарелку, он взглянул на нее в последний раз и посмотрел Валериане в глаза.
— Да дело не в детях, — сказал он. — Меня их общество не гложет.
— А что тогда гложет? — Валериана почувствовала, что дело двинулось с мертвой точки. — Может, преподавать надоело?
Лавр покачал головой.
— Ну раз дело не в детях и не уроках, тогда в чем же? — Женщина на миг задумалась. А затем ахнула, будто что-то поняв. — Так и вправду дела сердечные? По какой красавице ты сутками вздыхаешь?
Лавр постарался отмахнуться.
— Да нет же…
Но вспомнил о Камилле и на душе неприятно заскребло.
Лавр старался не вспоминать о девушке. В конце концов, своим молчанием на его письма она дала ясно понять, что не желает иметь с ним ничего общего. Оно и понятно, Лавру не в чем было упрекнуть подругу. Если бы она исчезла из его жизни так же внезапно, без объяснений, оставив после себя лишь письмо с извинениями, он бы тоже обиделся.
Но все же дело было не в Камилле.
— Значит, кто-то в твоем сердечке уже живет? — улыбаясь, спросила Валериана.
Знала бы она, что била по больному.
— Это… сложно…
Жила ли Камилла в его сердце? Да, конечно. Лавр и под сомнение не ставил эту истину. Он был влюблен. Любил. И все еще, наверное, любит.
Но думать о своих чувствах, и уж тем более размышлять о них у Лавра, как бы это не звучало, не было ни сил, ни времени.
— В любви в твоем возрасте всегда сложно, — хихикнув, произнесла женщина. — С годами как-то легче становится. Уже ни на что не обижаешься, а если и обижаешься, то обиды проглатываешь, предпочитая мирную тихую жизнь. Поговори об этом с кем еще, и тебе ответят так же.
Совет хороший, да вот с кем на эту тему поговоришь?
Внезапно даже для самого себя, Лавр вспомнил как когда-то, сидя у кровати Марии вместе с Мелиссой, он заговорил с ней о любви. Воспоминания о том, как пылало его лицо, когда он смотрел на фамильяра Марии, и как быстро билось его сердце, когда он спросил, влюблялась ли она когда-нибудь, ясно жили в его памяти и вызвали на его душе прилив приятного тепла.
— И что это за улыбка у нас на лице? — спросила Валериана, заметив изменения в его настроении. — О чем-то хорошем вспомнил?
— Да.
— Расскажешь?
— Я вспомнил о профессоре Рапоса, — произнес Лавр, чуть помедлив. — Мы как-то говорили с ней о любви, пока были в Министерстве.
— Вот как. — Валериана тоже улыбнулась, вспомнив жизнерадостную колдунью. — Душевная все же она была… Мелисса. Нам ее здесь первое время не хватало.
«Мне не хватает ее до сих пор», — пронеслось у Лавра в голове.
Ему не хватало ее общества. Ее улыбок и звонкого смеха, исходившей от нее ауры уверенности.
Ему не хватало Ленара.
И не хватало Саввы.
И он скучал по Марии.
Если бы он только мог получить шанс на встречу с ними, то отдал бы за него все. Лишь бы снова услышать, как Савва, возмущаясь, убеждает Ленара, что уже не ребенок. Увидеть, как Ленар, смеясь, упирает руки в бока и издевательски продолжает называть Савву малышом. Стоять бы рядом с Мелиссой, пока она отчитывает их. И вместе с ними ждать, когда придет Мария, задержавшаяся где-то с Яром.
Такие вот мелочи, на которые обычно никто не обращал внимания, могли бы сделать его самым счастливым на свете. Пусть на короткий миг, но он бы хотел вновь стоять рядом с ними, ощущая себя частью чего-то большего, чем можно описать словами.
— Ты ведь был в нее влюблен?
Неожиданный вопрос разрезал повисшую на кухне тишину.
Лавр от удивления моргнул.
— Что?
— Как и многие мальчишки твоего возраста, — добавила Валериана, встав из-за стола. Вода в кастрюле на плите начала пузыриться. — Я помню, как ты старательно ее избегал.
— Я?..
— А кто же еще? Пока все остальные пожирали ее глазами… благо природа Мелиссу одарила с лихвой, — Валериана хлопнула по своим бедрам, — ты же все время убегал и прятался.
— Да нет же… — Лавр зарделся. — Не в этом было дело…
Конечно, глупо было бы не согласиться с тем, что Мелисса Рапоса обладала пышными формами. Взгляд того, кто на нее смотрел, против воли своего обладателя опускался с лица преподавателя ниже, а потом еще ниже, и поделать с этим было ничего нельзя. Да и сама Мелисса ничего не прятала, надевая обтягивающие юбки и кофты с глубокими вырезами. Но Лавр избегал с ней встречи вовсе не из-за ее привлекательной внешности. Да и ниже ее лица его взгляд редко опускался — серое кольцо на ее шее пугало его до икоты.
— Ну сейчас-то уже чего стесняться? — проговорила Валериана, не подозревая, о чем на самом деле думал Лавр. — Это уже дела давно минувших дней, вспоминать о них нужно с улыбкой.
— Вы правы. Хорошее и беззаботное было время.
И оно уже давно прошло.
— Как вы думаете, — продолжил Лавр разговор, сменив тему, — директор Терн позволит мне во время каникул покинуть Академию?
Его вопрос удивил Валериану.
Она обернулась к нему через плечо, продолжая помешивать закипевшую в кастрюле приятно пахнущую жидкость.
— А почему нет?
— Не знаю. Каникулы же недолгие… может, стоило рассказать ему о своих планах заранее, чтобы не ставить никого в неловкое положение?
— Не думаю, что это будет проблемой, — сказала женщина, оборачиваясь обратно к плите. — Говоря откровенно, ты и не преподаватель, а лишь… своего рода тоже ученик? Директор Терн позволил тебе обучать младшеньких азам, но ведь мы оба понимаем, да и он тоже, что ты здесь ненадолго. Рано или поздно пришло бы время, когда тебе захотелось бы вернуться в Министерство или же отправиться куда-то еще. Так?
Лавр кивнул, но Валериана, разумеется, этого не увидела.
— Поэтому просто поставь его в известность, что на каникулах хочешь вырваться за пределы посада. Но… наверное будет лучше сказать ему, куда направляешься. Кстати, — Валериана набрала в половник немного жидкости из кастрюли, подула на нее и попробовала, громко причмокнув, — а куда намереваешься отправиться?
— Домой.
— Домой? Давно там не был?
— Давно, — произнес Лавр. — Даже слишком.
— Тогда и в самом деле стоит съездить. Родных повидать.
Валериана потушила огонь в конфорке и накрыла кастрюлю крышкой.
Знала бы она, что Лавр не собирался домой, давно решив, что подвергать семью опасности — последнее дело. Конечно же, ему хотелось увидеться с родными, но появляться на острове в разгар своего побега было той еще глупостью.
Просто зимние каникулы — неделя между двумя полугодиями — казались Лавру идеальным вариантом для создания себе форы на побег. Если повезет, то его хватятся лишь с началом занятий.
— А возвращаться обратно думаешь? — спросила Валериана, будто чувствуя что-то неладное. — Детишки к тебе привязались.
Лавр к ученикам тоже привязался. И уходить, бросая их, просто ставя перед фактом, что он больше не их учитель, словно предательство — выжигало в его душе дыру.
— Если честно… только не говорите не кому, — Лавр снял очки, позволяя глазам немного передохнуть, — мне бы хотелось двигаться дальше.
Куда-нибудь на северо-запад континента, к Туманным горам, куда его и отправлял Первородный, заключенный под землей Министерства.
«Его уже, должно быть, давно казнили», — подумал Лавр.
Мысль о том, что следовало хотя бы попытаться вызволить его из заключения, нет-нет, да приходила в голову колдуну.
— И это правильно, — отозвалась Валериана чересчур бодро. — Знаешь… ты только тоже никому не говори… как по мне, то Мелисса правильно поступила.