— Мадам просила передать, чтобы вы приоделись.
— Что сделала? — Камилла была готова поклясться, что ослышалась. — Она просит меня… приодеться?
— Да. Месье остается на ужин.
Это было странно.
— Кухне приказано накрыть стол на три персоны.
Иветта ненавидела трапезничать в компании с посторонними. Пусть Аллена и сложно было назвать посторонним, но и членом семьи он тоже не являлся.
— Хорошо, я поняла. — Камилла желала избавиться от служанки как можно скорее. — Можешь идти.
Но та вновь осталась стоять на месте.
Исподлобья она оглядывала комнату Камиллы, замечая каждую выбивающуюся из привычного вида деталь.
— Иди!.. — прикрикнула Камилла. — Мне нужно переодеться.
Служанка поклонилась и закрыла дверь.
Лишь после этого Камилла испытала облегчение.
Наклонившись, она подняла упавший сундук и поставила его обратно на стол. Собрав выпавшие из него вещи, она собиралась положить их внутрь и закрыть крышку, как заметила, что дно у сундука стало неровным, сдвинутым под углом. Отложив вещи в сторону, она попыталась вставить дно обратно, надавив на него, но то не поддалось. Взыгравшее в девушке любопытство заставило ее внимательно оглядеть оставленный ей на хранение сундук.
«А-а, вот в чем дело!..»
— Так ты у нас с секретом.
Поддев дно ногтями, Камилле удалось приподнять тонкую дощечку и вытащить ее наружу, чтобы в следующую секунду увидеть спрятанные под ней книжки.
Задавшись вопросом, зачем Лавру прятать что-то подобное, да еще и таким странным способом, она достала их и провела по мягким кожаным обложкам пальцами. Раскрыла одну книжку и, пролистав несколько страниц, поняла, что в своих руках держала вовсе не книгу, а чей-то дневник. С рисунками, рунами и множеством пометок.
Писал в дневнике не Лавр, почерк принадлежал не ему, что удивило Камиллу еще сильнее. Если не ему, то кому? И зачем Лавру хранить чужие дневники? Да еще и прятать их. Камилла вгляделась в листы. В некоторых местах чернила уже выцвели, и прочитать что-либо стало практически невозможно.
Да и времени на это у нее сейчас не было.
«Займусь этим после ужина».
Сложив все обратно, Камилла спрятала письма Лавра в ящике своего стола, а сундук поставила под кровать. Не став переодеваться, будто специально вознамерившись позлить мать, девушка поспешила в гостиную, внутри которой, дожидаясь ужина, вели беседу Иветта и Аллен.
Стоило только Камилле появиться на пороге комнаты, как волшебники прервали свой разговор. Аллен встал с кресла и поприветствовал девушку легким кивком головы. Камилла ответила на приветствие дежурной улыбкой и, пройдя от двери дальше в комнату, заняла место в кресле напротив гостя.
Они были давно знакомы и, несмотря на разницу в возрасте почти в пятнадцать лет неплохо общались, испытывая друг к другу уважение. Аллен был выходцем из знатного рода, старшим сыном знаменитой фамилии и частым гостем в их доме. Всегда сдержанный в своих эмоциях, он обладал шармом настоящего исследователя: статный, молчаливый, задумчивый. Его рассказы было интересно слушать, ему всегда удавалось увлечь ее каким-то новым исследованием, и Камилла была готова проводить рядом с этим магом сутки напролет, впитывая, как губка воду, произносимые его устами знания.
Но Аллен никогда не оставался на ужин, и тот факт, что этим вечером что-то изменилось в самой атмосфере, витавшей в воздухе, нервировал Камиллу.
Она перевела взгляд на мать. Та сидела на диванчике и с недовольным видом оглядывала дочь. В душе Камилла ликовала, ее маленькая месть удалась — она не выполнила наказ Иветты надеть что-то получше повседневной одежды и теперь радовалась, видя, как в глазах матери полыхало пламя раздражения.
Так ей и надо за то, что она сделала!
— Месье Аллен сегодня отужинает с нами. Надеюсь, ты не против? — спросила Иветта.
Хотя мнение Камиллы на этот счет ее не волновало. Вопрос был задан из чистой вежливости.
— Конечно нет, — сказала Камилла, посмотрев на волшебника. — Я всегда рада вашей компании.
— Рад слышать это, — отозвался мужчина. — К сожалению, предложение присоединиться к вашей с матерью трапезе поступило внезапно, и я пришел с пустыми руками.
— Вы для нас словно член семьи, месье, — сказала Камилла, бросив на мать быстрый взгляд. Считала ли Иветта так же, как и она? — В гостинцах нет надобности.
Хотя бы это было правдой.
Члены их семей дружили уже многие десятилетия, в какой-то степени они могли назваться родственниками. Камилла помнила, что кто-то из их с Алленом предков даже вступил в брак. Но было это давным-давно.
— И все же… — Камилла бросила на мать короткий взгляд. — Есть ли причина, по которой вы пришли?
Иветта еле заметно выдохнула, приводя в порядок чувства. Но в окутавшей гостиную тишине выдох все равно получился излишне громким, и женщина виновато откашлялась. Ее глаза вновь стали отливать сдержанным холодом и, поправив и без этого идеальную прическу, она произнесла слова, которые Камилла никак не ожидала услышать:
— За сегодняшним ужином мы обсудим условия вашей с месье Алленом помолвки, — произнесла Иветта будничным тоном, словно рассказала о том, что за окном светит солнце.
В ушах у Камиллы забарабанил пульс. Она во все глаза глядела на мать, стараясь распознать в родном лице хоть какой-то намек на то, что Иветта пошутила. Пусть отпускать шутки, даже столь несмешные, было не в ее характере.
— Ч-что?.. — Камилла взглянула на Аллена. — Я… не ослышалась?..
Сложно было сказать, какие мысли в этот момент крутились в голове мужчины — внешне он оставался таким же отстраненным и сдержанным, как и прежде. Но Камилла была давно с ним знакома, и даже в столь скудном проявлении эмоций смогла разглядеть в глазах гостях огонек неудовольствия.
Новость о помолвке не нашла в его душе никакого одобрения.
Глава 21
В зимние месяцы мало кто решался на путешествие через лес, предпочитая объездные пути. Они пусть и были долгими, но оставались для путников относительно безопасными и комфортными.
В лесу же, средь одинаковых на первый взгляд деревьев, безжизненных коряг, оставшихся с приходом холодов без листьев, опасностей таилось куда больше, чем в солнечные теплые деньки. Дикое зверье голодало — еды в лесах в этот период было мало. Везло тем, кто питался мясом, был хищником. Такие охотились на себе подобных, таких же четвероногих, но травоядных. Оголодавших и обессиленных.
Лавр лежал на снегу, чувствуя, как немеют мышцы в спине и кости сковывает от холода. Голова была тяжелой, боль пульсацией отдавала в виски. Не в силах открыть глаза, он прислушивался к окружающим его звукам. Припомнив, что у тех, кто спит, не дергаются ресницы, он старался не шевелиться. Шуршащий где-то неподалеку шум раздражал, окончательно вытаскивая его сознание из беспробудного сна. Спустя немного времени шум начал преобразовываться в слова, а после и в целые предложения, которые Лавр уже смог разобрать.
— И зачем ты это сделала? — спрашивала у кого-то женщина.
Голос у нее был тихий и слабый, но в этом заключалась его мощь. Произнесенные женщиной слова не прозвучали ни угрожающе, ни зло, но вложенные в вопрос чувства нельзя было спутать ни с какими другими — женщина была возмущена.
— А что я сделала-то⁈ — воскликнула другая женщина.
Ее голос был звонким и надрывным. Она тоже была возмущена, но по-своему и по другой причине.
— А ты не понимаешь?
— Не понимаю! Я нас защитила!
— От кого?..
— Вот от этого!
И Лавр будто почувствовал, как кто-то указал в его сторону.
Ненадолго спор затих, и стало тихо.
Лавр поднапряг память, пытаясь вспомнить, что с ним произошло. Но помнил только острую боль, разлившуюся по затылку и темноту.
— И что прикажешь нам делать, если он не очнется? — спросила первая женщина.
— Да оставим здесь и все! Делов то!
— Ты!.. — Женщина начала выходить из себя, в ее голосе стали проскальзывать стальные нотки. — Небеса мне свидетели, иногда я хочу тебя придушить. Ты просто невыносима!