Во время вечерней прогулки мы с космонавтами подошли к аллее Героев. В аллее пока двенадцать деревьев, вскоре будут посажены еще четыре. Волынов сказал, что скоро тут будет большая аллея, а я ответил ему, что мечтаю еще увидеть большой парк на высоком берегу Сырдарьи. Вечер был чудесный (температура повысилась до -7 градусов), и мы гуляли больше часа, но разговора о предстоящем полете не было, только вскользь коснулись вопроса о возможной посадке в Аральское море и о выживаемости при сильных морозах. Я договорился с Хруновым и Елисеевым о том, что они будут не только первыми людьми, перешедшими в открытом космосе из корабля в корабль, но и первыми космическими почтальонами, поручив им передать Шаталову письмо от жены, мое письмо и газеты "Правда" и "Известия", в которых опубликовано сообщение о полете "Союза-4".
Только что доложили: у Шаталова все нормально, он очень четко выполнил коррекцию орбиты и все пункты программы полета на первых пяти витках.
15 января. Евпатория.
Ужасно хочется спать (последние три ночи мне не удавалось заснуть больше чем на три-четыре часа), но не могу не записать в дневнике хотя бы несколько фраз.
...Около трех часов ночи из Москвы прилетел самолет Ан-12, доставивший на космодром помимо всего прочего по 10 экземпляров разных газет с сообщениями о полете "Союза-4", а также письмо Шаталову от жены и детей. В 05:15 провели заседание Госкомиссии, на котором решили выполнить пуск "Союза-5" в 10:04:30. После Госкомиссии я заехал на командный пункт и переговорил с Шаталовым. Он доложил, что полет проходит хорошо, все системы корабля работают нормально. Я передал Шаталову: "У нас все идет по графику, ребята готовятся, все должно пройти хорошо. Счастливого тебе полета!"
После разговора с Шаталовым я поехал встречать автобус с экипажем "Союза-5". Когда до назначенного времени прибытия космонавтов к ракете оставалось 15 минут, пришлось немного поволноваться: автобуса и сопровождающей его колонны автомашин еще не было видно в пределах видимости дороги от 2-й площадки на 17-ю. Но все же автобус прибыл вовремя, и я успел вручить Хрунову и Елисееву почту для Шаталова, а с Волыновым уточнить содержание его рапорта председателю Государственной комиссии К.А.Керимову. Космонавты прибыли на старт без опоздания, но зато опоздали председатель Госкомиссии Керимов и министр Афанасьев: произошла неприятная трехминутная заминка. Как выяснилось потом, Афанасьеву и Керимову (они направились от бункера к ракете пешком) перегородил дорогу заправочный поезд - министр и председатель не рискнули лезть под вагоны и вынуждены были задержаться в пути.
Сразу же после посадки экипажа в корабль генерал Береговой установил устойчивую радиосвязь с "Байкалом" (позывной Волынова). Телевизионный сигнал с борта "Союза-5" проходил нормально, мы отлично видели работу Волынова и Хрунова; у Елисеева были видны только кисти рук, да и то только тогда, когда они попадали в поле зрения установленной под ним телекамеры.
По полуторачасовой готовности был обнаружен "плюс" на борту ракеты появилась реальная угроза срыва пуска. Было много волнений, Мишин, Финогеев, Юрасов и Тополь непрерывно совещались друг с другом и за 25 минут до старта решили заменить один из электроприборов. Инженер-капитан Виктор Васильевич Алешин, которому поручили эту операцию, вынужден был раздеться до белья и в 20-градусный мороз, на пронизывающем ветру голыми руками снял неисправный и смонтировал новый прибор. Нормально этот прибор закрепляется четырьмя болтами, но Алешин успел привернуть только три болта, а с четвертым он не смог справиться обмороженными руками. Пришлось академикам Иосиняну и Мишину дать согласие на старт ракеты с прибором, закрепленным не по инструкции.
Старт "Союза-5" состоялся точно в заданное время. При выведении корабля на орбиту и на первых двух витках полета все члены экипажа сохраняли высокую работоспособность.
В 15:00 московского времени мы вылетели в Крым на самолете Ил-18. Перед вылетом генерал Кутасин пугал нас туманами над всеми крымскими аэродромами, пришлось мне самому детально разбираться с погодными условиями. Мы спокойно приземлились в Симферополе, хотя на аэродромах Феодосия и Саки действительно стояли густые туманы...
Только что генерал Кузнецов и космонавт Беляев доложили, что на обоих "Союзах" все в порядке и что УКВ-связь с кораблем возобновится в 3 часа ночи.
Завтра экипажу группы космических кораблей предстоит выполнить самую трудную часть программы полета - стыковку и переход.
16 января.
Вчера в самолете Мишин, Афанасьев, Керимов, Пономарев, Казаков и я немного выпили за успешное продолжение полета двух "Союзов", а с Мишиным мы даже сыграли в очко. Язык у Василия Павловича развязался, и он рассказал мне, как к нему приходил Алексей Леонов и пытался доказывать, что пускать в космос Волынова нельзя. Меня сообщение Мишина ошеломило: я знал, что у Волынова много противников, в том числе и в ЦПК, но я и мысли не допускал о том, что одним из его "ближайших друзей" является космонавт Леонов.
Сегодня у нас был большой космический день: Шаталов и Волынов успешно провели ручную жесткую (и электрическую) стыковку кораблей "Союз-4" и "Союз-5".
Весь процесс сближения и стыковки проходил над территорией Советского Союза в светлой полосе. Все прошло изумительно хорошо, космонавты работали мастерски. Помогать им с Земли не пришлось, мы работали только на прием. Приятно было наблюдать по телевидению уверенное сближение "Союзов", сопровождавшееся увлекательным репортажем Шаталова. А еще через виток мы наблюдали процедуру надевания скафандров Хруновым и Елисеевым.
Во всем этом полете наиболее слабым его звеном я считал переход Елисеева (у него в прошлом были случаи обморочного состояния). Когда при переходе Елисеев сначала перестал двигаться, а потом и вообще безжизненно замер, у меня по спине побежали мурашки... Все облегченно вздохнули, когда через две-три минуты увидели, что Елисеев помахал рукой. Переход Хрунова и Елисеева из "Союза-5" в "Союз-4" прошел блестяще - Афанасьев, Мишин, Керимов и все, кто был на КП, восхищены мастерством космонавтов.
В 16 часов я собрал посадочную комиссию. Разобрали условия посадки "Союза-4" и решили сажать его завтра на первом суточном витке в 9:40 московского времени в районе Караганды. Потом я долго беседовал с Афанасьевым и Мишиным о дальнейшем использовании "Союзов". Оба очень заинтересовались моим предложением заказать 10-15 "Союзов" для Министерства обороны. Я обещал, что буду пытаться уговорить Вершинина и Гречко оформить такой заказ.
Сегодня у Берегового было много переживаний, ему пришлось наблюдать отличную работу своих товарищей там, где сам он наделал много ошибок. Последнее время я внимательно наблюдаю за Береговым - мне хотелось бы видеть в нем будущего руководителя Центра имени Гагарина. Пока я многим в нем недоволен: у него еще не только нет навыков командира-воспитателя, но и нередко проявляется личная несобранность. После полета двух "Союзов" у нас появятся еще четыре летчика-космонавта СССР и руководить Центром станет еще труднее. Особенно трудно будет совмещать воспитание космонавтов с их продолжительными командировками на космодром. Сейчас у них нет "своего" общепризнанного вожака, с которым они могли бы решать повседневно возникающие вопросы, и это вредит делу. Вчера, например, позвонил Быковский и сказал: "Николай Петрович, вы про нас забыли, а у нас много вопросов, которые могут быть решены только вами..."
17 января.
Еще один замечательный космический день - сегодня Шаталов, Хрунов и Елисеев благополучно приземлились на "Союзе-4" в 40 километрах от расчетной точки посадки (40 километров северо-западнее Караганды). Корабль "Союз-5", на котором взлетели в космос Хрунов и Елисеев, еще на орбите, а они уже на Земле в объятиях друзей. Но, пожалуй, самое замечательное то, как работали космонавты на всех этапах полета. Все отлично выполнили свои задания, особенно хорошо работал Шаталов. Он проделал много сложных маневров корабля при минимальном расходе рабочего тела, великолепно вел репортаж и перекрыл все рекорды по качеству связи. При всех предыдущих полетах космонавтов радиосвязь с ними прекращалась после сгорания антенн, а Шаталову удалось передать нам очень ценные сведения о ходе спуска через щелевую антенну и через антенну в стренге парашюта. После посадки он немедленно доложил из корабля о благополучном приземлении.