— Уважаемые гости, представление скоро начнётся, поэтому можете проходить и рассаживаться. Но, как и прежде, сначала занимают места самые высокопоставленные и уважаемые гости.
Он достал из-за пазухи свёрток, развернул его и первым назвал моё имя. Толпа передо мной тут же расступилась, и я степенно прошёл в зал. На мне было сконцентрировано столько внимания, что волей-неволей научишься держать морду кирпичом. Я прошёл в изысканно украшенный зал и сел на мягкое кресло в первом ряду. Следом зазвучали другие имена, и гости начали рассаживаться по обе стороны от меня.
Когда список из уважаемых гостей закончился, то разрешили заходить остальным желающим. Однако мест было гораздо меньше, чем людей, поэтому, то тут, то там вспыхивали тихие ссоры.
Ко мне подбежал один из слуг и спросил, желаю ли я что-нибудь выпить или чем-нибудь угоститься, но я отказался. Мои соседи по представлению удивлённо посмотрели на меня, но ничего не сказали. Видимо, они ожидали, что я буду напиваться и веселиться вовсю, как обычно, прожигая деньги своей семьи.
Ничего-ничего я вам ещё покажу, каким может быть Сорен Лан. Особенно после того, как я стал им.
Вскоре прозвучал гонг, и свет в зале приглушили. Гомон тут же сам собой стал затихать и все с предвкушением уставились на сцену.
Сначала зазвучала мелодия. Это был какой-то незнакомый мне струнный инструмент. Затем послышался звонкий мелодичный голос и на сцену выпорхнула Лиона. Она легко и грациозно закружилась в танце. Следом за ней появились ещё девушки, но все моё внимание было приковано к Лионе.
В очередной раз я мог признаться себе, что таких красивых девушек я ещё в жизни не встречал. По крайней мере, с появления в этом мире точно, но было что-то в воспоминаниях Сорена о том, что это далеко не единственная красавица, которую он знал.
После того, как танец закончился, и девушки скрылись за золотистыми занавесами, на сцену вышли трое раскрашенных мужчин. Они показывали весёлую сценку, которая, похоже, по своему сюжету всем была знакома. Весь зал весело хохотал, но я не понимал их юмора, поэтому лишь вежливо улыбался.
Вдруг я почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Сначала я старался не обращать внимания, но он буквально прожигал меня насквозь. Тогда я чуть приподнялся и обернулся, но в зале царила полутьма, поэтому наблюдателя я не нашёл. Кто же меня так буравит взглядом?
На миг окунувшись в воспоминания Сорена, я понял, что он вёл себя здесь очень вызывающе и дерзко, поэтому недоброжелателей накопилось достаточно — он как будто старался, чтобы их число с каждым днём только увеличивалось. Эх, похоже, мне придётся ещё долго выяснять отношения с кредиторами (ну или как их тут называли в этом мире), обманутыми мужьями и побитыми выскочками.
Между тем представление продолжалось, но я почти не смотрел на сцену, пытаясь найти того, кто с такой ненавистью смотрел на меня. Всё из-за того, что таких взглядов ощущалось сразу несколько, и я даже научился определять их интенсивность. Похоже, это и было так называемое чувство опасности, которое развивают практики во время сложных тренировок — оно необходимо, чтобы избегать смертельных атак и ловушек. Вот только я пока так и не приноровился ко всему, и это необходимо как можно быстрее исправлять, потому что я собираюсь здесь прожить подольше.
Вскоре все актёры выстроились на сцене и поклонились под бурные аплодисменты. Я тоже рассеянно похлопал, а сам вполоборота просматривал зал, делая вид, будто просто заскучал.
После того, как актёры убежали со сцены, перед нами снова появился тот же мужчина, который приглашал зайти в зал. На этот раз у него уже был другой головной убор, но как и прежде яркий и необычной формы.
— Уважаемые гости, предлагаю вам поучаствовать в аукционе. На этот раз лотами станет имущество проворовавшегося Бартоломея Мурати.
— Что именно будет распродаваться? — проскрипел старик, сидящий по левую руку от меня.
— Самые ценные его вещи: украшения и оружие, — с готовностью ответил распорядитель сегодняшнего вечера. — Также гарнитур для гостиной из красного дерева.
— А-а-а, тогда мне не надо. Я бы его коллекцию бронзовых статуэток выкупил. Но знаю, что её продали сразу же, чтобы закрыть долги перед кредиторами… А раньше Бартоломей казался мне честным человеком, — зачем-то сказал он мне, но я был с ним в такой оценке не согласен.
Так уж вышло, что Сорен выпивал с Мурати неоднократно. И тот на пьяную голову рассказал много такого, о чём потом наверняка жалел. Но Сорен закрывал на это глаза и считал его своим хорошим приятелем, пусть тот и был несколько старше него, но для парня это было не столь и важно. А всё из-за того, что тот умел слушать и лил в уши льстивые речи — большего на тот момент совсем отчаявшемуся представителю Великого дома было и не нужно.