Как выяснилось, недалеко от разлома до сих пор сохранились поселения, хотя и сильно поредевшие. Некоторые прожили здесь всю жизнь и не хотели покидать родной дом. Другие были так бедны, что не смогли бы обустроиться на новом месте, поэтому предпочитали оставаться в опасной близости от границы между мирами.
Ну и, конечно, хватало авантюрных личностей, которые приспособились к разлому и часто заходили в собственные рейды внутрь этой территории. Такие отряды наш дом, как я понял, нисколько не ущемлял, но и не поддерживал — так что они действовали на свой страх и риск.
Как только мы прибыли в одно из поселений, я тут же обратил внимание на небывалую тишину. Будто здесь совсем не было людей, хотя по заверению одного из воинов моего отряда в поселении проживали около сорока человек.
Я прошелся по пустым улицам и не заметил ни одного признака жизни. Только ветер гулял между домов и поднимал пыль и сухую листву.
— Господин Лан, похоже, люди ушли отсюда, — сказал один из воинов. — Правда, мы об этом ничего не знаем. По нашим данным люди не собирались покидать свои дома, надеясь на нашу защиту. Да и сами могли, если что, отбиться от измененных тварей.
— Значит, здесь что-то произошло, пока нас не было, — внимательно осматриваясь в поисках малейших зацепок, произнес я. — Пройдитесь по домам и постучите в двери. Вдруг кто-нибудь остался.
Практики разбрелись по поселению и вскоре послышались громкие стуки. Я же приблизился к ближайшему дому и увидел, как немного приоткрылась одна из ставен, что закрывала окна.
— Выходи, не бойся, — громко сказал я.
Послышался щелчок и ставня распахнулась. Показалось сморщенное старушечье лицо.
— Наконец-то вы прибыли. Второй день из дома не могу выйти, — проскрипела она недовольно и закашляла.
— Почему? Что случилось? — насторожился я и подошел поближе.
— Они нападают, — ткнула она пальцем в сторону леса, который находился между разломом и поселением.
— Кто?
Ответить она не успела. Послышался крик одного из моих воинов.
— Тревога! Нападение!
Старуха тут же захлопнула ставни и щелкнула задвижкой, причем так быстро, что я даже не успел увидеть этого движения. Я же, используя технику шагов, стремительно ринулся в ту сторону, откуда донесся предупреждающий крик.
Во дворе одного из домов происходило сражение. Два бойца из моего отряда отбивались от зверей, которые, на первый взгляд, были похожи на медведей, но когда я подбежал поближе, то увидел кое-что необычное, отчего стало не по себе.
У медведей были неестественно длинные выдвинутые морды с двумя рядами острых зубов. Часть шерсти осыпалась, обнажая черную чешуйчатую кожу. Звери с зловещим шипением набрасывались на воинов, которые мешали им пройти дальше, но бойцы стояли на своих местах и в целом вполне успешно сдерживали их.
В это время из леса показались еще три медведя и я, перехватив копье поудобнее, ринулся к ним. Звери не убегали, будто перестали бояться людей, а наоборот, помчались прямо на меня.
Я не чувствовал от них той ауры, которая обычно исходила от духовных зверей, поэтому подумал, что легко с ними справлюсь, но не тут-то было. Прицелившись, я хотел воткнуть острие копья в голову одного из мутировавших медведей, но он чуть наклонил голову и лезвие просто проехалось по черепу, оставив глубокую рану, на которую он даже не обратил внимания, будто это было что-то незначительное.
Увернувшись от челюстей, которые щелкали в опасной близости от меня, я вновь ударил по тому же медведю, но на этот раз по груди, в надежде добраться до сердца. Лезвие легко вошло вглубь его тела, но зверь будто ничего не почувствовал и принялся грызть древко копья, пытаясь добраться до меня. Складывалось впечатление, будто медведи не чувствовали боли.
Оттолкнув зверя, я еще раз ударил и на этот раз проломил череп и добрался до мозга. Мутант дернулся и рухнул замертво у моих ног, не сводя с меня пристального взгляда. Мне показалось, что он даже не понял, почему умер.
Оставшиеся два медведя не обратили внимания на смерть одного из своих собратьев, будто это их совсем не волновало. Возможно, так и было. Вряд ли в их изменившемся сознании остались хоть какие-то привязанности. По всей видимости, мутация коснулась не только их тел, но и разума.
Второго медведя я убил, используя воздушное копье, которое поразило его сердце, буквально прошив тело насквозь. Однако он умер не сразу и даже с огромной раной, из которой хлестала кровь, пытался ухватить меня за ноги, будто для него не было ничего важнее, чем голод. Или это было единственное чувство, которое у них осталось?