По заключении договора тибетцы помогли китайцам подавить мятеж сановника Чжу Цы. За это китайцы обещали им предоставить управление районами Аньси и Бэйтин, но не сдержали обещания. В ответ тибетцы напали на танские крепости в Ордосе, а в 787 г. подошли к Чаньаню. В последующие годы тибетцы воевали также с уйгурами и арабами. В итоге к 791 г. тибетцы овладели значительной частью Восточного Туркестана.
Конец VIII и начало IX в. стали вершиной могущества Тибетского царства. Предполагают, что его вассалом стал шах Кабула, тибетцы контролировали часть Памира и Кашмира.{59} Тибетская армия на север дошла до р. Амударья.{60} В этот период в тибетских документах появилось название Бод Чен- по («Великий Тибет»). В Танской исторической хронике «Цзю Тан шу» в главе 196В говорится: «Тибетцы основали свое царство на наших западных границах мно-го лет назад; как шелковичные черви, они вгрызлись [во владения] своих варварских соседей, чтобы расширить свою территорию. Во время Таоцзуна их территория составляла 10 тыс. ли, и они соревновались с нами в превосходстве; в более новые времена нет никого сильнее их».{61}
Но уже в конце VIII в. могущество Тибета стало давать трещины. В 794 г. правитель государства Наньчжао отказался от подчинения Тибету и стал вассалом танского императора. На севере тибетцев теснил Уйгурский каганат, правитель которого заключил договор «о мире и родстве» с Танской династией. После смерти Тисонг Дэцэна престол наследовал его второй сын Мунэ Цэнпо. Видя неравенство подданных, бедность крестьян, он решил устранить разделение на бедных и богатых. Для этого был издан указ об уравнительном землепользовании. Через некоторое время царь поинтересовался плодами реформы. Он узнал, что бедные стали еще беднее, а богатые еще богаче. Разочарованный царь обратился за советом к буддийскому проповеднику Падмасамбхаве, который сказал ему, что царь не может насильно устранить неравенство между бедными и богатыми.{62} Процарствовав всего год, Мунэ Цэнпо был отравлен. Так завершилась попытка уравнительного перераспределения, единственная в истории независимого Тибета.
Политическая нестабильность привела к тому, что при царе Ти Ралпачэне Тибет вступил в переговоры с империей Тан. Договор был подписан в 821 г. в предместье Чанъаня и в 822 г. в предместье Лхасы. Текст выбили на четырех колоннах, которые поставили в Лхасе, Чанъане и на границе с двух сторон.{63} Оба монарха в китайском тексте назывались чжу («государь»). Китайский именовался старшим (цзю — дядя по матери), а тибетский — младшим (шэн — племянник).
Оба государства рассматривались как независимые и равноправные: «Великий царь Тибета, божественное проявление, Ценпо, и великий царь Китая, китайский правитель Хуанди, Племянник и Дядя. Посоветовавшись об альянсе их владений, заключили великий договор и ратифицировали соглашение… И Тибет, и Китай будут держать свои страны в пределах, которыми сейчас владеют. Вся область к востоку от той, которая есть Великий Китай, и вся область к западу, которая есть страна Великий Тибет: по обе стороны от этой границы не будет военных приготовлений, вражеских вторжений и захвата территории… Сейчас владения родственны, и заключен великий договор о мире, поэтому необходимо продолжать связи в приятных письмах между Племянником и Дядей, посланцы с обеих сторон должны следовать дорогой, основанной в старину… Согласно близким и дружеским отношениям между Племянником и Дядей, следует практиковать обычные учтивость и почтение. Между двумя государствами не должно появляться никакого дыма или пыли.[2] Не следует говорить даже слова внезапной тревоги или враждебности, и от тех, кто охраняет границу и выше, все должны жить без подозрения или страха, их земля да будет их землей, их постель да будет их постелью… И для того, чтобы это соглашение, устанавливающее великую эру, когда тибетцы будут счастливы в Тибете и китайцы будут счастливы в Китае, никогда не было изменено, Три Драгоценности, тело Святых, солнце и луна, планеты и звезды призываются в свидетели».{64} На Интернет-сайте МИД КНР об этом сказано так: «Обе стороны союза торжественно заявили о своих исторически сложившихся родственных связях и договорились, что в будущем они будут рассматривать себя как подданных одной страны».{65}