ГЛАВА 1 – ГАЙЯ
У меня чешется кожа на голове, и учащается пульс. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз чувствовала, что за мной кто-то наблюдает.
Прошло три года с той ночи, когда я узнала, что я не просто параноик, и что кто-то действительно наблюдает за мной. Он заплатил за это своей жизнью.
Я до сих пор помню ужас на его лице, когда его отвели к моему папе, и брызги его крови на моей белой ночной рубашке после того, как мой отец застрелил его. Я должна была быть напугана, ошеломлена до костей, но на самом деле я улыбнулась. Я слизнула его кровь с губ и ушла.
Мой отец, Маттео Картер, состоит в тайном обществе, о котором он никогда со мной не говорит, а я его единственная дочь. Он пытается приручить меня, сделать из меня идеальную маленькую принцессу, которую стоит обменять, когда ему понадобится новый союзник, но мы оба знаем, что я немного темнее и намного более извращенная, чем должна быть принцесса.
— Гайя, что ты делаешь?
Я внезапно возвращаюсь в настоящее, вынужденная приспосабливаться к потным телам на танцполе и музыке, звучащей из колонок.
Повернувшись к своей лучшей подруге Уинтер, я улыбаюсь.
— Ничего. Танцую.
Уинтер самая высокая из нас троих. У нее каштановые волосы и темно-синие глаза. Она скрещивает руки и приподнимает бровь.
— Танцуешь? Ты больше похожа на сон, Гайя. Что-то случилось?
Я качаю головой, несмотря на дрожь, пробегающую по моему позвоночнику. Как бы я ни старалась, я все еще не могу избавиться от ощущения, что за мной кто-то наблюдает. За мной всегда наблюдают люди моего отца, но их присутствие никогда не вызывало у меня таких чувств.
— Я тебе не верю, — кричит она, ее мягкий голос пронзает музыку. — Но тебе нужно научиться расслабляться и иногда веселиться.
— Мне весело, — лгу я.
Самое забавное в том, что я лгу, — это то, что Винтер всегда это знает. Из моих двух лучших друзей она знает меня лучше всех, и она знает, что я бы предпочла запереться в своей студии, рисуя какие-то странные картины, которые больше похожи на кошмары, чем на произведения искусства.
Уинтер вздыхает.
— Лгунья.
Она хватает меня за руки и начинает танцевать. Она мотает головой, покачивает телом под музыку и кричит слова во все легкие.
Иногда я завидую своим двум лучшим друзьям. Они обычные 19-летние девушки с любящими родителями и достаточным количеством жизни в них. Они умеют жить и веселиться, то, чего я желала всю свою жизнь, но по какой-то причине это всегда кажется мне недостижимым.
— Где Мила? — спрашиваю я, вытягивая шею и оглядывая клуб в поисках своей второй лучшей подруги.
Мила — душа компании, всегда была. Она красива и привлекает внимание людей, даже не пытаясь этого делать.
— Я уверена, что она где-то в клубе, пьет и делает оргазм одному из горячих парней, — говорит Уинтер.
— Что это было насчет того, чтобы я сделала оргазм какому-то парню? — раздается голос позади Уинтер.
Это Мила, и на ее лице самая широкая улыбка. Ее светло-карие глаза кажутся темнее под мерцающим неоновым светом, а ее иссиня-черные вьющиеся волосы выглядят растрепанными, но ее выдает размазанная красная помада.
Я прищуриваюсь, глядя на нее. — Ты только что целовалась?
Ее щеки краснеют. — Он был горяч. Я не смогла устоять.
Она кивает в угол клуба.
Мы с Уинтер поворачиваем головы, чтобы посмотреть, кто новый горячий парень Милы.
— О. Боже. Черт. Боже, — протягивает Уинтер. Она не выглядит так сдержанно, как я, — она смотрит на блондина в другом конце комнаты, ее челюсть почти касается пола. — Он такой красивый. Я бы не отказалась отдать ему свою V-карту, если бы она у меня осталась.
Хотя это правда, что у парня, стоящего в углу, красивое лицо и мускулы, над которыми он упорно трудился, блондины никогда не были моим типом. Его аура недостаточно темная, чтобы привлечь меня.
Последний хороший парень, с которым я тусовалась, чуть не умер. Мой отец узнал о нем, и он не был слишком рад, обнаружив, что его маленькая принцесса не была такой невинной, какой он хотел ее видеть.
Под «не был слишком рад», я имею в виду, что он приказал своим людям найти мальчика и пытать его. Это было так плохо, что беднягу пришлось поместить в психиатрическое отделение. Он больше никогда со мной не разговаривал, даже после того, как относительно пришел в норму.
И я никогда не пыталась к нему подойти.
Предупреждение от моего отца было довольно ясным.
Проще говоря, я больше никогда не пыталась встречаться с другими парнями. Было слишком тяжело справляться с чувством вины за то, что кто-то пострадал из-за меня.
Мила царапает нижнюю губу зубами.
— Я знаю. Он тоже хорошо целуется. Я бы позволила ему отвезти меня домой, если бы мы завтра не возвращались в колледж.
Завтра начинается первый семестр нашего второго года в колледже Блэкторн. Уинтер и я специализируемся на психологии. Мила изучает анатомию человека.
Уинтер стонет. — Боже, я ненавижу колледж. Разве мы не можем просто пропустить этот семестр или что-то в этом роде? – она прекращает танцевать и бросает на меня озорной взгляд. — Гайя, твой отец действительно влиятелен, и многие его боятся. Как насчет того, чтобы заставить его использовать служебное положение, чтобы мы могли прогуливать занятия?
Я хихикаю и хлопаю ее по щекам. Я знаю, что она просто шутит, но она понятия не имеет, насколько страшен мой отец, насколько безжалостным и жестоким он может быть. У него каменное сердце, и хотя он строит из себя любящего отца, за закрытыми дверями он обвиняет меня в том, в чем я не виновата.
— Поверь мне, мой отец предпочел бы, чтобы наши головы были на пике, – я говорю серьезно, но мои друзья смеются, отмахиваясь от этого как от шутки. Я смеюсь, потому что хочу, чтобы это была действительно шутка.
— Видишь этого парня? — спрашивает Мила, глядя в другой конец комнаты.
— Какого парня? — спрашиваю я.
— Не делай это слишком очевидным, просто посмотри туда, куда смотрю я, — говорит она. — Парня во всем черном.
— Тот, кто всю ночь следил за Гайей? — спрашивает Уинтер.
Покалывание в голове возвращается, когда я смотрю в том же направлении, что и мои друзья, и вижу стоящего там мужчину. Он высокий, с широкими плечами, взъерошенными волосами и лицом, которое могло бы заставить богов преклонить колени. Его темные соблазнительные глаза встречаются с моими, и его губы изгибаются в ухмылке.
Адреналин бежит по моим венам, и во мне пробегает электрический разряд. Он ужасен, настолько ужасен, что я не могу отвести от него глаз, хотя мои колени хотят подогнуться.