Никто не узнает, что произошло. Забудь об этом, никто даже не сможет найти мою могилу, если они решат похоронить меня, когда закончат меня пытать.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда мой телефон жужжит на тумбочке, вырывая меня из мыслей. Я беру его и пролистываю тонны пропущенных звонков и непрочитанных сообщений.
Я решаю сначала ответить своим лучшим друзьям. Я знаю, что они уже сходят с ума, потому что понятия не имеют, где я и выбралась ли я из леса живой. Сначала я открываю сообщения Милы.
Мила: Гайя, ты в порядке?
Мила: Я ужасно волнуюсь. Пожалуйста, ответь, когда получишь мое сообщение.
Мила: Я схожу с ума. Мистер Харрисон не вернулся с чем-то позитивным о твоем местонахождении. Мы целый день искали тебя.
Мила: Я сама убью Николая, если ты не ответишь нам завтра утром.
Тяжело вздохнув, я пишу ей в ответ.
Я: Я в порядке. Я расскажу тебе, что случилось, когда вернусь завтра утром.
Следующим я открываю сообщения Уинтер. В отличие от Милы, Уинтер лучше контролирует свои эмоции. Она из тех, кто сохраняет спокойствие в безумных, ебанутых ситуациях, и она не позволяет панике затмить ее суждение. Мне это в ней нравится.
Уинтер: Мы заметили, что ты не следишь за нами, только когда вернулись на поле. Перезвони, когда увидишь мое сообщение. Я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится.
Я: Я в порядке, увидимся утром.
Я кладу телефон обратно на тумбочку и понимаю, что Луки нет рядом со мной, что странно, учитывая, что он был, когда я заснула. Может, он курит внизу.
Я собираюсь встать с кровати, когда замечаю тень на кресле в углу комнаты. Красный окурок горящей сигары загорается, указывая, откуда исходил запах, разбудивший меня ото сна.
— Лука? - осторожно шепчу я, на всякий случай, если это не он. Но я не думаю, что кто-то еще смог бы прийти сюда без его разрешения. — Это... ты?
Сигара загорается, когда он делает еще одну затяжку, но не отвечает.
По моей коже пробегают мурашки. Я знаю, что это он, но мне кажется очень странным, что он курит в темноте и игнорирует меня.
Я пытаюсь на цыпочках подойти к выключателю и делаю это на полпути, когда он наконец отвечает мне, его голос такой глубокий и холодный, что у меня стынет кровь.
— Не включай свет, — тихо рычит он.
Учащенный пульс, я сглатываю и спрашиваю: — Почему?
Кресло скрипит, когда он встает и направляется ко мне.
Я вдыхаю его древесно-цитрусовый одеколон, смешанный с запахом сигары и металлическим привкусом крови. Почему он пахнет кровью?
Я отступаю назад, пытаясь отстраниться от него. Но он обнимает меня за талию и притягивает ближе, наши тела сталкиваются.
— Потому что тебе не понравится то, что ты увидишь, — шепчет он.
Прикусив губу, я хриплю:
— Лука, мне не нравится запах сигары.
Он не спрашивает почему. Он отцепляет руку от моей талии, подходит к окну и выбрасывает сигару.
— Включи свет, — приказывает он.
Я делаю, как он говорит. Я выдавливаю крик, когда смотрю на него. Он весь в крови, а его темные волосы взъерошены больше, чем я когда-либо видела. Его лицо — пустая маска, а глаза действительно темные, как беззвездная ночь.
Что-то не так, я чувствую это.
— Что случилось?
— Ничего важного, – он начинает расстегивать рубашку.
Я вижу, как расстегивается последняя пуговица, и он стягивает рубашку и позволяет ей упасть на пол. Мое внимание переключается на чернила и мышцы на его груди и на то, какой у него твердый пресс.
Блин, он сексуальный. Наверное, мне тошно думать об этом в такое время, но кровь добавляет больше характера тому, как хорошо он выглядит. Я давно не рисовала, но хочу нарисовать его красивый портрет, весь в чьей-то чужой крови.
Мои ноги движутся сами по себе, и прежде чем я успеваю остановиться, я провожу рукой по его соскам и скользю ею вниз по пространству между его прессом.
Его взгляд прикован ко мне, но он не останавливает меня.
Прикосновение к нему так вызывает во мне прилив потребности. Мои внутренности кипят от желания, а соски твердеют под огромной футболкой, которую я ношу — его футболке.
Он тянется, чтобы обхватить мое лицо, его глаза все еще темные и далекие.
На мгновение я вижу вспышку боли и гнева в его глазах, и это пугает меня. Я хочу отстраниться, я хочу убежать от той извращенной тьмы, которая таится глубоко внутри него, но тяга желания слишком сильна.
Мое сердце бьется быстрее, а мой живот трепещет. Моя кожа покалывает от близости между нами, и впервые я понимаю, что не ненавижу Луку. Я не боюсь его и тьмы, которая следует за ним. Если уж на то пошло, он меня влечет, даже когда он все еще покрыт чьей-то кровью.
Его взгляд впивается в мой, и я наклоняюсь к его прикосновению.
— С тобой все в порядке? – я шепчу, мой голос дрожит.
Он отпускает мое лицо и отступает назад, его глаза опускаются в пол. Я замечаю, как лунный свет ловит кровь на нем и как она жутко танцует в комнате.
— Я в порядке, — отвечает он, его голос низкий и напряженный. — Тебе не следует быть здесь.
— Что ты имеешь в виду? – я делаю шаг к нему, сокращая расстояние между нами. — Почему мне не следует быть здесь?
— Я причиню тебе боль, Гайя, — говорит он, обжигая меня интенсивностью своего взгляда. — Ты должна бежать от меня, Гайя. Это твой последний шанс.
— Нет, – я прижимаю руки к его груди. — Ты не причинишь мне боль, Лука. Ты защитил меня от Николая. Ты не такой человек.
— Я такой, — твердо заявляет он. — Я хуже этого. Никто не может защитить тебя от меня, даже твой отец. Единственный способ спасти себя — убежать от меня подальше.
Я качаю головой. — Мне не нужна твоя защита.
Его глаза блестят. — Ты об этом пожалеешь.
Обхватив меня за талию, он прижимает меня к стене. Его губы врезаются в мои, и он жадно целует меня, кусая мои губы и занимаясь любовью с моим ртом.
Все мысли о страхе, темноте и крови ускользают, когда его губы поглощают меня, как будто он пытается утопить меня в своем желании. Его язык проникает в мой рот, и я стону в его, звук усиливает его голод по мне.
Я прижимаюсь бедрами к его и обхватываю его шею, целуя его в ответ с той же первобытной потребностью. Его руки блуждают по моему телу, прежде чем обхватить мое лицо, и он еще больше углубляет поцелуй.
Скользнув рукой под мою рубашку, он сжимает мою грудь, затем он чувственно дразнит мои соски. Я прижимаю его крепче, крича, когда глубокая похоть берет верх над моими рассуждениями.
Я чувствую, как его твердый член прижимается ко мне, и отчаянная потребность почувствовать его внутри меня нахлынула на меня.