Но сейчас это не имеет значения. Важно то, что передо мной стоит красивый, страшный парень.
— Ты что, извращенец? – я скрещиваю руки на груди и смотрю на него, ища намек на эмоции. Даже у дерева в коре больше выражений, чем у него. — Может, сталкер?
Другого объяснения этому нет. Я не чувствую покалывания вокруг него, но, может быть, он тот, кого я чувствовала, наблюдающим за мной ранее.
Он наклоняется ко мне сзади, прижимая свою твердую грудь к моей спине и опуская рот к моему уху. Я пытаюсь отстраниться, но он прижимает руки к моим плечам, заставляя меня оставаться сидеть. Его ногти впиваются в мою обнаженную плоть, достаточно глубоко, чтобы вызвать боль, но то, что я чувствую, — это удовольствие.
Его теплое дыхание ласкает мое ухо, аромат его лесного одеколона вторгается в мои чувства. Это странно, но я хочу обнять его и прижать к себе, просто чтобы вдохнуть его.
В моей голове мелькает более отвратительная картина, образ того, как он прижимает меня к стене в темном переулке снаружи и заставляет кончить.
Я чертовски возбуждена. Я возбуждена с подросткового возраста, и с тех пор ищу выход. Но потерять девственность было бы предательством по отношению к отцу. Он убьет меня и парня, если когда-нибудь узнает.
Но я не боюсь смерти. Есть вещи и пострашнее, я поняла это довольно рано. Я не могу терпеть, когда из-за меня кто-то теряет жизнь. Это единственная причина, по которой я все еще девственница в 19 лет.
— Расслабься, принцесса, — шепчет он мне на ухо. Клянусь, его язык облизывает мочки моих ушей, вызывая мурашки по коже. — Скоро ты узнаешь все, что тебе нужно знать.
Что это вообще значит? Я борюсь с желанием закатить глаза. — Забудь. Мне все равно. Мы больше никогда не встретимся.
Он мрачно усмехается. Это больной, извращенный смех, от которого у меня стынет кровь. — Поверь мне, мы еще встретимся.
Я застыла на месте, пока он выпрямляется и уходит.
Мой пульс не перестает учащаться даже через пару минут после его ухода. Ужас накрывает меня, как приливная волна. Кто этот парень, и что он имел в виду?
Я явно его боюсь, так почему же я все еще чувствую его прикосновения на своих плечах, даже когда его уже давно нет?
ГЛАВА 2 - ЛУКА
Гайя Картер.
Это имя крутится у меня в голове на повторе. Последние пару месяцев я безуспешно пытаюсь ее найти. Прошло ровно пять лет с тех пор, как моего отца предал и убил один из его самых преданных людей, ровно пять лет с тех пор, как меня заставили стать капо Коза Ностры в возрасте 16 лет.
С тех пор я ищу мести.
Всего на моего отца работало пять человек, которые его предали. Трое из них уже мертвы. Одного из них только что поймали, и последний — Маттео Картер.
Эта чертова крыса хорошо пряталась от меня все эти годы. Он блестяще уберег свою единственную дочь от моего гнева, что делает еще более забавным то, как она сегодня вечером отдалась мне, как ягненок на бойню.
Поднося руку, которую я положил ей на плечи, к своему носу, я вдыхаю ее. Запах ее лавандовых духов все еще там. Это затягивает, но я жажду запаха крови на моих пальцах.
Я слышал, что она любит рисовать, и все, чего я хочу, это сделать из нее произведение искусства. Если все пойдет хорошо, я, возможно, даже трахну ее перед этим. Мой член дергается при мысли о том, как ее ногти и каблуки впиваются мне в спину, пока я свожу ее с ума. На моих губах появляется улыбка при мысли о том, что мое имя станет последним словом на ее губах, прежде чем я ее убью. Она невиновна во всем этом, но она дочь моего врага, что делает ее также врагом и лучшим инструментом, чтобы навредить Маттео.
Я сомневаюсь, что она даже знает, какой опасности она себя подвергла сегодня вечером.
Правда в том, что я наблюдал за ней с того момента, как она вошла в мой клуб. Но наблюдения за ней через камеру видеонаблюдения было недостаточно. Мне нужно было увидеть ее самому, и, черт возьми, она была еще красивее, чем я себе представлял до того, как увидел ее.
Она была миниатюрной, с карими глазами и рыжими волосами, которые почти достигали ее плеч. Платье, которое она носила, открывало щедрый вид на ее декольте, подчеркивая ее изгибы так хорошо, что я представлял, как сорву его с нее.
Я видел, как другие парни в клубе смотрели на нее. Мне хотелось выколоть им глаза. Теперь эта девушка моя, и никому не позволено прикасаться к ней или даже смотреть на нее. Никому, кроме меня.
Дверь в мой кабинет скрипит, и мой младший брат Джорджио входит в мой кабинет. Он устраивается на стуле напротив моего и закидывает ноги на стол.
Я смотрю на него, молчаливо давая ему сигнал убрать ноги со стола. Этот сигнал он изящно игнорирует.
— Эй, брат, - говорит он своим обычным игривым тоном.
Ему повезло, что он не кто-то другой. Он мой брат, и я люблю его так, как я могу любить человека. Если бы я этого не делал, мои люди убирали бы его труп с ковра только за то, что он проигнорировал мой приказ.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, сохраняя раздраженный тон, чтобы он понял, что я не в настроении, чтобы со мной шутили.
— Лоренцо прислал мне сообщение. Ты его не получил? — спрашивает он, изучая мое лицо в поисках ответа.
— Да, — протягиваю я.
Это сообщение было единственной причиной, по которой я бросил Гайю, не помучав ее еще немного. Мой второй младший брат, Лоренцо, был тем, кто запер предателя номер четыре на заброшенном складе. Он только что написал мне сообщение, чтобы сообщить.
Я должен был уже ехать на склад, но мне нужно было немного успокоиться, прежде чем ехать туда. Люди говорят о вождении в пьяном виде. Никто не говорит о вождении с эрекцией и мыслями о красивой женщине, которую ты не можешь дождаться, чтобы убить, захлестывающими твой разум.
Мне не нравится, что я думаю о ней так, как не собираюсь ее убивать.
— Эта девушка, она же Гайя Кейтер, не так ли? – Джорджио спрашивает с озорным блеском в глазах. — Я видел, как ты на нее смотрел раньше. Ты хочешь ее трахнуть, не так ли?
«Трахнуть ее» — это преуменьшение. Я хочу дотянуться до ее души своим членом, но я не говорю ему этого.
Джорджио никогда не перестает тявкать, как только начинает, и я думаю, что есть только один способ заткнуть его нахрен. Я хватаю ключ от своего новенького Range Rover и бросаю ему.
— На склад.
Он ловит ключ и ухмыляется. Для 19-летнего парня он ведет себя как 15-летний. Неудивительно, что наша мать называет его золотистым ретривером из нас троих. Только Лоренцо и я знаем, что его игривый вид — не более чем фасад. Джорджио еще более смертоносен и безжалостен, чем Лоренцо или я. Я не виню его за это, он был с нашим отцом, когда его убили пять лет назад. Это травмировало его и изменило. Не в том смысле, который остальной мир считает хорошим, но, на мой взгляд, это были перемены к лучшему.