— Гайя, о чем она говорит? — спрашивает Мила.
— Кто тебе это сказал? — спрашиваю я, мой голос едва громче шепота. — Откуда, черт возьми, ты это услышала?
Бьянка торжествующе хихикает. — Мой отец и твой отец знакомы. Конечно, ты не можешь знать, потому что считаешь себя слишком хорошей, чтобы ввязываться в мафиозные дела.
Моя грудь сжимается, а живот опускается. Я даже не осознаю, что плачу, пока не чувствую слезу на своей руке. Я открываю рот, чтобы что-то возразить, но слышу только звук дрожащей челюсти.
Бьянка шипит. — Почему ты так грустно выглядишь из-за того, что выходишь замуж за Деклана? Я слышала, что старики лучше всех.
— Оставь ее в покое и убирайся отсюда, пока я не сломала твою прекрасную шею, — сердито рычит Уинтер.
Бьянка поднимает руки, отступая. — Я сделаю это, но позволь мне сказать еще одну вещь, – она хватается за край моего стола. — Никогда больше не подходи к Луке. Он не в твоей лиге, идиотка!
— А кто ты такая, чтобы решать, в какой лиге я?
Бьянка разворачивается к Луке.
Я должна быть рада его видеть, но мне стыдно. Впервые меня озаряет осознание. Я не должна в него влюбляться. Я не могу в него влюбляться, когда он может получить любую другую девушку, которую захочет.
— Л-Лука… – Бьянка заикается. — Это не...
— Гайя — моя девушка, — говорит Лука, обрывая ее. — Ты будешь мертва, если в следующий раз так с ней заговоришь. Поняла?
Она кивает.
— А теперь убирайся отсюда, — рявкает он.
Она выбегает из класса.
Я опускаю взгляд, когда Лука смотрит на меня. Я не хочу, чтобы он видел слезы в моих глазах или то, как жалко я выгляжу. Мне и так слишком стыдно, что я в такой ситуации.
Он тянется к моей руке, но я отстраняюсь от его прикосновения и вскакиваю на ноги.
— Гайя, — шепчет он.
Я оглядываюсь. Весь класс смотрит на меня. Они осуждают меня, и, вероятно, думают, что я такая же жалкая, какой себя считаю.
— Я не твоя девушка, Лука, – мой голос ломается, и по лицу текут новые слезы. — Давай закончим это прямо здесь. Я не могу этого сделать.
Я выбегаю из класса, даже не глядя, куда иду. Уинтер и Мила окликают меня, но я слишком тороплюсь, чтобы даже оглянуться.
Я добираюсь до крыши, куда мы с лучшими друзьями обычно ходим, когда нам нужен перерыв. Я собираюсь прислониться к парапету и выплакаться, когда сильные руки хватают меня за запястье и кружат.
Темные глаза встречаются с моими, и сильный ветер доносит его лесной запах прямо до моего носа.
— Кто дал тебе разрешение убежать и порвать со мной? - спрашивает он, глядя на меня так, словно я самое интересное существо, на которое можно смотреть.
Я извиваюсь, пытаясь вырваться из его хватки, но он не позволяет мне.
— Это между нами не сработает, ты же знаешь, что не сработает.
Он тупо смотрит на меня. — Я не люблю.
— Да, любишь, – я шмыгаю носом. — Я люблю тебя, Лука. Я правда люблю, но скоро я обручусь, а мой отец не позволит нам быть вместе. Бесполезно бороться за то, чего у нас никогда не будет.
Его глаза пристально смотрят в мои. — Что ты только что сказала?
— Бесполезно бороться за то, чего у нас никогда не будет.
— Нет, до этого.
— Я люблю тебя?
Он кивает. — Это все, что мне нужно услышать, – он отпускает мою руку и наклоняет мое лицо пальцем. — Я имел в виду, когда сказал тебе, что ты моя. Ты не выйдешь замуж за этого старого пердуна, поверь мне.
Я хочу доверять ему, но он понятия не имеет, кто мой отец и на что он способен. — Ты не можешь остановить брак, Лука. Не пытайся, тебе будет больно.
— Я не буду просто пытаться остановить его. Ты не выйдешь за этого ирландского ублюдка, – в его словах вся искренность и решимость, которые мне нужны, чтобы утешить меня. — Просто доверься мне.
Я вытираю глаза и киваю. Я достаточно долго была рядом с этим мужчиной, чтобы знать, что если он чего-то хочет, он обязательно это получит. Поэтому я доверяю ему.
— Хорошая девочка, – он берет мою руку в свою и нежно массирует ее. — Мне рассказать тебе что-то интересное?
— Скажи это.
— Моего отца предал и убил его друг, – его челюсть дергается, а в глазах мелькает боль. — Я стал капо Коза Ностры в 20 лет, и с тех пор у меня на уме только одно. Месть.
Моя грудь сжимается от боли, которую я никогда не думала, что могу испытывать к такому человеку, как Лука. Он прошел через многое, может быть, даже больше, чем я когда-либо могла понять. Интересно, как он все это держит в себе и ведет себя как самый жесткий человек в мире.
— Мне жаль, — говорю я ему. — Я не знала, что тебе пришлось через это пройти.
Грустная улыбка кривит его губы. — Это не твоя вина.
— Я знаю, – я смотрю в землю, а затем снова бросаю взгляд на него. — А как твоя мать?
— Она уже не та с той ночи, как умер мой отец. Она одержима местью.
— Ты тоже хочешь мести? – я не осуждаю. Я бы сделала то же самое, если бы потеряла любимого человека таким жестоким образом.
Он качает головой. — Кровь за кровь. Жизнь за жизнь. Таков путь мафии, котенок.
— Так ты собираешься найти убийцу своего отца и отомстить ему?
Он смотрит на меня. — Ты слишком любопытна для своего же блага.
Я цокаю. — Хороший способ уклониться от вопроса.
Мой телефон вибрирует, и на экране мигает номер моего отца, когда я достаю его из кармана. — Это сообщение от моего отца.
Лука смотрит на мой телефон. — Прочитай.
Я читаю сообщение вслух. — В пятницу вечером мы ужинаем с Декланом. Твоя помолвка состоится в тот же вечер.
Моя рука становится липкой, я крепче сжимаю телефон. Я поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с Лукой.
— Что мне делать?
— Скажи ему, что ты будешь там, — говорит он.
— Если я пойду туда, значит, я согласна на эту дурацкую помолвку, – я смотрю прямо в глаза Луке, чтобы показать ему, насколько я чертовски серьезна. — Он действительно сдаст меня этому старому хрычу, – глаза Луки блестят, когда он проводит рукой по моим волосам.
— Не бойся, котенок. Я тоже буду там.
ГЛАВА 16
-
ЛУКА
— Она не простит тебя, если ты это сделаешь, — говорит Лоренцо своим обычным холодным, сварливым тоном. — Она тебя возненавидит.
— Да, братан, — соглашается Джорджио. — Я думаю, тебе стоит пересмотреть этот план.
Я стискиваю зубы так сильно, что у меня болит челюсть. — Планы не изменятся, – они оба смотрят на меня с недоверием, как будто я какой-то монстр. — Мы делаем это ради нашего отца, — сердито рычу я. — И когда, черт возьми, вы двое успели стать такими чертовски мягкими?
Рука Лоренцо замирает на своем контроллере. Он вытягивает шею и бросает на меня роботизированный взгляд.
— Дело не в нас, а в тебе. Ты стал мягким. У нас есть все основания для беспокойства.