С того места, где я стою снаружи, я вижу дорогую деревянную мебель, каждый предмет которой — произведение искусства, заполняющее просторную комнату. Насыщенные темные тона дерева прекрасно контрастируют с теплым окружающим освещением. Столы накрыты белоснежными скатертями и украшены изящной стеклянной посудой ручной работы. В каждом углу комнаты большие цветочные горшки переполнены яркими красочными цветами. Цветочные композиции добавляют ресторану нотку естественной красоты.
Мила определенно не преувеличивала красоту этого места.
Я улыбаюсь Миле, и мой взгляд скользит к Уинтер. — Похоже, это хорошее место для фотографий в Instagram.
Они обе хихикают.
— Давайте войдем внутрь, — говорит Уинтер.
Мы поднимаемся по лестнице крыльца, и я мельком замечаю кого-то в черном капюшоне как раз в тот момент, когда собираюсь толкнуть дверь.
Я замираю на месте и лихорадочно оборачиваюсь. Там никого нет. Он исчез, растворился в воздухе.
Воздух застревает в моих легких. Я не вижу его, но чувствую его взгляд на себе. Я чувствую, как он следит за каждым моим движением — если это вообще он.
Мои друзья, должно быть, замечают ужас на моем лице, потому что Уинтер хватает меня за руку. — Гайя, ты в порядке?
— Нет, – я отступаю и освобождаюсь от ее хватки. — Вы двое, идите вперед. Мне нужен воздух.
Мои друзья окликают меня, когда я начинаю уходить. Я понятия не имею, куда я иду. Это плохой ход. Сталкер может поймать меня и навредить, но сегодня у меня было слишком много дерьма, с которым нужно было разобраться, и я сомневаюсь, что что-то может быть хуже, чем чертово предложение руки и сердца.
Я добираюсь до безлюдного места в задней части ресторана, когда кто-то хватает меня сзади и тянет в темное место.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но он затыкает рот. Адреналин бежит по моим венам, и мое сердце бьется быстрее. Я кусаю его руку, но она не двигается. Я думаю, он даже не почувствовал этого.
— Привет еще раз, принцесса.
Я замираю от звука его голоса. Он глубокий, гортанный и с итальянским акцентом. Я могла узнать этот голос даже во сне. Это красивый темноволосый незнакомец из клуба.
В моей голове срабатывает сигнализация. Это он преследовал меня? Чего он хочет?
— Я сломаю тебе шею, если ты закричишь, - угрожает он холодным голосом. — Не пытайся позвать на помощь. Никто тебя не спасет.
Как бы я ни ненавидела эту ситуацию, я знаю, что его угроза не пустая. Он может убить меня прямо здесь, и никто никогда не узнает, что произошло.
Я киваю.
— Хорошая девочка, - мычит он, медленно убирая руку от моего рта.
Освободившись, я глубоко вдыхаю и выдыхаю. До сих пор я не осознавала, что задерживаю дыхание. — Кто ты, черт возьми?
Его губы кривятся. — Твой худший кошмар.
— Мой худший кошмар? – я издаю презрительный смешок. Сомневаюсь, что кто-то сравнится с моим отцом, когда дело доходит до того, чтобы быть моим кошмаром. — Чего ты хочешь от меня?
Его взгляд скользит по мне, глаза темнеют от болезненного веселья. — Я хочу тебя, дорогая моя.
— Меня? – да, это определенно шутка. — Мои друзья ждут меня, псих. У меня нет на это времени.
— Теперь ты моя. У тебя есть время на все, на что я говорю, у тебя есть время, – он подносит руку к моему лицу и проводит пальцем по моим губам, затем проводит линию вниз к моему декольте.
Моя грудь вздымается, мой живот кипит от жара от его прикосновения, и в моем нутре формируется тупая боль.
Я должна бояться. Было бы логично, если бы я кричала о помощи. Вместо этого меня возбуждает больной психопат, который преследует меня.
Я похотливая идиотка.
Мои щеки краснеют, а соски твердеют. Это неправильно.
— Убери от меня руки.
— Или что? – он наклоняется, и соблазнительный запах его одеколона вторгается в мой нос. — Ты доложишь обо мне папочке?
— Может быть, — резко отвечаю я. Он умрет еще до завтрашнего утра, если я хоть слово скажу об этом отцу.
— Но ты этого не сделаешь, — протягивает он, скользя рукой между моих бедер. — Потому что тебе это нравится. Тебе нравится, как я к тебе прикасаюсь. Держу пари, твоя пизда жаждет большего, чем прикосновения.
Он не ошибается. Между моих ног собирается лужа влаги. Мой клитор пульсирует, умоляя о насыщении.
— Твой отец знает, что ты не такая хорошая девочка, какой он тебя считает? — шепчет он и облизывает мочку моего уха. — Знает ли он о картинах в твоей комнате? Знает ли он о твоих извращенных фантазиях?
Откуда он знает о картинах? Как долго этот парень следит за мной?
Осознание бьет меня в живот. Этот парень может быть действительно опасен. Я не могу позволить ему добраться до меня. Как бы мне ни хотелось, чтобы он трахал и трогал меня, я знаю, что мне нужно уйти от него.
— Иди на хуй.
— У тебя будет шанс, – он мрачно усмехается и прижимается ко мне. Его эрекция упирается мне в бедро. У меня вырывается стон. Он такой твердый, и я хочу почувствовать его. Интересно, какой он большой.
— Я не позволю тебе прикасаться ко мне, больной ублюдок, – я пытаюсь оттолкнуть его, но вместо этого чувствую мускулы на его груди и плечах. Думаю, он один из тех парней, которые помешаны на спортзале.
Я бы все отдала, чтобы увидеть его голым.
Боже, о чем я думаю?
— Ты сделаешь это, — говорит он хриплым голосом. — Скоро ты будешь умолять меня разорвать твою девственную пизду и трахнуть тебя грязно.
— Я не девственница, — лгу я. Здесь, в кампусе, быть девственницей — то же самое, что быть шлюхой. Это позорно. Никто не должен знать, определенно не этот психопат. Он будет издеваться надо мной до конца моих студенческих лет, если узнает. Может, даже дольше. — Мечтай дальше.
— Ты лжешь мне, принцесса, – он убирает руку с моих бедер.
— Правда? — смеюсь я. Кажется, я только что одержала верх. — Ты никогда не узнаешь.
Моя девственность всегда была инструментом для мужчин в моей жизни. Сначала для моего отца, а потом для того старого ирландского ублюдка. Будь я проклята, если я дам еще одному ебанутому мужчине повод для издевательств и контроля надо мной.
Мне нужно обрести контроль над своей жизнью. Я никогда не смогу освободиться от отца, но я могу сопротивляться этому сексуальному, красивому придурку, поэтому он оставляет меня в покое.
Его взгляд скользит вниз по моим бедрам.
— Я могу узнать, если захочу.
Я скрещиваю руки на груди и изо всех сил стараюсь казаться скучающей. Либо это, либо я выдаю, что он действительно меня затронул. — Что тебя останавливает?
Его губы дергаются, когда он смотрит мне в глаза. — Ничего.
— Ничего?
— Да. Ты моя, принцесса, — мурлычет он. — Моя, чтобы пытать, моя, чтобы требовать, и моя, чтобы убивать. Я хочу, чтобы это было в глубине твоего сознания. Я возьму тебя, когда решу.