Я стягиваю через голову толстовку и кладу ей на колени. — Теперь у тебя есть что надеть.
Ухмылка расползается по ее красивому лицу, освещая его черты. — Серьезно?
— Да, мне нравится идея, что ты носишь мою одежду.
А когда она надевает ее через голову и распускает волосы, позволяя им рассыпаться каскадом по плечам, я просто охреневаю.
— Спасибо, Джаггер, — шепчет она.
— Не нужно меня благодарить, Вай. Я всегда позабочусь о тебе. Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, просто зажги свечу.
— Ты серьезно? Я что, должна встать на колени и молиться тебе? — спрашивает она, не пытаясь скрыть сарказма в голосе.
— У меня найдутся занятия поинтереснее, которыми ты сможешь заняться, стоя на коленях, нежели молиться.
— Не сомневаюсь. — улыбка сползает с ее лица. — Надеюсь, ты говорил правду… когда говорил, что никогда не соврешь мне.
— Я говорил правду, — говорю я, укладывая ее на кровать и натягивая на нее одеяло. Я целую ее в лоб и направляюсь к двери. Когда я берусь за ручку, она снова останавливает меня с очередным вопросом.
— А если я попрошу тебя перестать меня преследовать?
Я бросаю на нее взгляд через плечо, и мрачная улыбка растягивается на моем лице. — Никогда.
С этими словами я ухожу, оставляя ее размышлять о том, что мы сделали
Глава 6
Вай
Я просыпаюсь, окутанная теплом и ароматом корицы и гвоздики — двумя моими самыми любимыми запахами. Смутившись, я открываю глаза и вспоминаю, что на мне толстовка Джаггера. Все воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня. Он снял маску и показал самое красивое лицо, которое я когда-либо видела. Тусклый свет, исходящий от Эйфелевой башни, отбрасывал тень на острый угол его челюсти, освещал его пухлые губы и глубокие зеленые глаза. Я искала хоть какой-то недостаток, хоть что-то, что могло бы дать мне силы прогнать его, но не могла найти ни одного. Мое лицо раскраснелось от возбуждения и стыда.
Я подношу рукав толстовки к носу и вдыхаю. Как, черт возьми, он может пахнуть настолько охеренно? Я вытягиваю руки над головой потягиваясь, и мой взгляд падает на пижамные штаны Грейсона на полу. Затем я вспоминаю о его футболке, и кровь приливает к лицу.
Блядь. Что мне сказать ему о его одежде?
Прости, вчера вечером сюда приперся парень, вероятно, мой преследователь, и кончил мне на живот, а то, что я не успела затолкать внутрь себя, он вытер твоей футболкой. Я куплю тебе новую, когда мы в следующий раз окажемся в магазине!
Не думаю, что он нормально отреагирует на это. И что мне делать с этой толстовкой? Грейсон замечает каждую мелочь. Он наверняка поинтересуется, где я ее взяла, и устроит скандал. Но я ни за что не оставлю ее здесь. Срывая толстовку, я запихиваю ее под одеяло и натягиваю одеяло до подбородка, размышляя, что, черт возьми, делать.
Я знаю. Я скажу…
В дверь стучат, и я вскакиваю.
— Вай? — Это Грейсон.
— Да?
— У меня здесь твоя сумка. Хочешь, я принесу ее?
Я убеждаюсь, что полностью прикрыта, и отвечаю — Конечно, заходи.
Грейсон входит в комнату, выглядя слишком настороженно для человека, который провел ночь, вышагивая по коридору и охраняя меня от преследователя, который все равно каким-то образом проскользнул мимо. Темно-синяя футболка, в которую он одет, обтягивает его широкую грудь и накачанные руки. Несомненно, он накинет блейзер поверх, чтобы придать ей более солидный вид, когда мы полетим сегодня. Его внимательный взгляд скользит по мне, и я, в свою очередь, не упускаю, как он задерживается на моих обнаженных плечах.
— Бессонная ночь? — спрашивает он, ставя мою сумку на изножье кровати.
— Нет. Я нормально спала. Почему ты спрашиваешь?
— Даже не знаю, — беззаботно говорит он. — Может, потому что ты голая под одеялом
Я чуть не подавилась воздухом, и удивленно вскинула брови. — Черт, Грей! Какого черта? Откуда ты знаешь, что я голая?
— Ну, учитывая, что мои штаны валяются на полу, а на тебе нет футболки… Ты же жаловалась раньше, что не хочешь спать в одежде, которая была на тебе весь день. Два плюс два обычно равно четыре.
Он не ошибся.
— Здесь стало очень жарко. — ну, чисто технически я не вру.
— А звуки? Ты провела здесь несколько часов… разговаривая. Я несколько раз чуть не врывался, но потом вспоминал, что мимо меня никто не пройдет.
Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь не выдать себя. Он слышал нас? Черт. Черт, черт, черт.