И все-таки я почему-то сомневался, что причина в этом. Но в чем – я не знал. А между тем наша натянутая беседа продолжалась.
И только когда официант, поставив на стол кофе, с поклоном отошел в сторону, все вдруг стало на свои места. Вот снова София и я, мы сидим за столиком ресторана, как сиживали много раз. Словно и не было всех этих лет разлуки.
– София! – сказал я.
Она сразу же откликнулась:
– Чарльз!
Я с облегчением вздохнул:
– Ну, слава богу. Что на нас нашло?
– Наверное, это моя вина. Я вела себя глупо.
– Но теперь все в порядке?
– Да, все в порядке.
Мы улыбнулись друг другу.
– Любовь моя! – сказал я. И сразу же: – Когда ты выйдешь за меня замуж?
Улыбка ее погасла. Нечто непонятное, не имеющее определения, вернулось назад.
– Сама не знаю, – ответила она. – Я не уверена, Чарльз, что вообще смогу выйти за тебя.
– Как, София? Почему? Я кажусь тебе чужим? Тебе нужно время, чтобы опять ко мне привыкнуть? Или же появился кто-то другой? Нет… – оборвал я себя. – Я олух. Причина не в этом.
– Не в этом. – Она покачала головой.
Я ждал. Она понизила голос:
– Причина в дедушкиной смерти.
– В смерти деда? При чем тут это? Какая разница? Не в том же дело… не думаешь же ты… неужели дело в деньгах? Он тебе ничего не оставил? Уверяю тебя, моя радость…
– Нет, деньги ни при чем. – Она еле заметно улыбнулась. – Я уверена, что ты охотно взял бы меня замуж и «в одной сорочке», как говорили в старину. Да и дедушка никогда в жизни не понес ни малейшего убытка.
– Так в чем же дело?
– Именно в его смерти. Понимаешь, Чарльз, он не просто… умер. Я думаю… его убили.
Я уставился на нее во все глаза:
– Что за фантастическая идея! Откуда эта выдумка?
– Это не выдумка. Во-первых, доктор повел себя очень странно. Отказался выдать свидетельство о смерти. Будет вскрытие. Совершенно ясно, что они подозревают что-то неладное.
Я не стал спорить. София была умница, и на ее выводы можно было положиться. Но я с горячностью сказал другое:
– Возможно, их подозрения неоправданны, но, даже если ты права и они оправданны, какое отношение это имеет к нам с тобой?
– При некоторых обстоятельствах – имеет. Ты на дипломатической службе. К женам там предъявляются немалые требования. Нет, пожалуйста, не произноси слов, которые тебе не терпится сказать. Ты чувствуешь себя обязанным сказать их и, не сомневаюсь, действительно искренне так думаешь, и я теоретически с тобой согласна. Но я горда, дьявольски горда. Я хочу, чтобы наш брак был удачным для обоих, и поэтому не хочу быть половинкой жертвы во имя любви. Но, может, все еще образуется…
– То есть, может быть, доктор… ошибся?
– Даже если и не ошибся, неважно. Важно, чтобы убийца был тот, кто и требуется…
– Что ты такое говоришь, София?
– Безобразие такое говорить, но, в конце концов, я предпочитаю быть честной. – Она предугадала мой вопрос: – Нет, Чарльз. Больше я ничего не скажу. Я и так уже сказала слишком много. Но я решила непременно повидать тебя и сама все объяснить. Мы ничего не будем решать, пока все не прояснится.
– Но хотя бы расскажи мне, как и что.
Она покачала головой:
– Не хочу.
– София…
– Нет, Чарльз, не надо, чтобы ты увидел нас под моим углом зрения. Я хочу, чтобы ты взглянул непредубежденным взглядом со стороны.
– И каким образом мне это удастся?
В ее ярких голубых глазах, глядящих на меня, зажегся странный огонек.
– С помощью твоего отца, – ответила она.
Тогда, в Каире, я рассказал Софии, что мой отец – помощник комиссара в Скотленд-Ярде. Он и сейчас еще занимал эту должность. При ее словах холод сдавил мне грудь.
– Значит, дело настолько худо?
– Думаю, что да. Видишь, за тем столиком у входа сидит одинокий человек, вполне симпатичный, похож на отставного военного?
– Да.
– Он стоял на платформе в Суинли Дин, когда я садилась недавно в поезд.
– Ты хочешь сказать – он следит за тобой?
– Да. Думаю, вся наша семья находится… – как это называется? – под наблюдением. Нам, в сущности, намекнули, чтобы мы не покидали дом. Но я решила повидать тебя во что бы то ни стало. – Она с воинственным видом выставила твердо очерченный подбородок. – Я вылезла из окна ванной и соскользнула вниз по водосточной трубе.