Винс, оказывается, заботливый папаша. Кто бы мог подумать! Я уставился на него, не веря своим ушам.
— А где сейчас его мать? — спросила Лори, помогая мне выйти из затруднительной ситуации. Она знала, если меня что-то смущает, я предпочитаю помалкивать.
— Умерла около трех лет назад, — ответил Винс.
— Надеюсь, своей смертью? — Мой вопрос прозвучал слишком вульгарно, но Винс этого как будто не заметил.
— Да, у нее был рак чего-то… даже не помню, чего именно… — сказал он. — Мы ведь толком даже не были знакомы. Всего-то одна ночь!
— Почему ты никогда не рассказывал мне об этом? — поинтересовался я. — Ну, про то, что у тебя есть сын. Обычно люди хотя бы вскользь упоминают такие вещи.
— А ты мне всегда все рассказываешь? — с вызовом парировал он, намекая на то, что наши дружеские отношения даже с большой натяжкой нельзя назвать близкими. — Я имею в виду, о своих мужских похождениях. Давай, дружище, поделись!
Я увидел, как Лори слегка прищурилась и отвела глаза. Это был один из тех безмолвных сигналов, который я вполне мог понять. Он означал: «Мы, мушкетеры, гордимся своими похождениями. Один за двух, два за одного!»
— Похоже, я ляпнул что-то лишнее, — виновато пробормотал Винс, и сквозь его обычную грубость засветилось что-то человеческое. — Мне так не хватало его все эти годы!.. Я не имел возможности наблюдать, как он растет…
— Но ты же не мог знать, — сочувственно заметила Лори.
— Наверное, ты права. Но, честно говоря, я ничего и не сделал для того, чтобы узнать. Потом, когда он надумал заняться журналистикой, я решил, что от меня будет больше пользы, если никто не будет знать, что я его отец.
— В этом что-то есть, — одобрил я, хотя вовсе не был уверен в том, что на его месте поступил бы так же.
— Итак, ты будешь заниматься этим делом? — спросил Винс. — Ты возьмешься защищать его?
Я колебался. Причем я гораздо больше склонялся к тому, что не стану им заниматься, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить это Винсу.
— Я буду его защищать. — Вот что я сказал в конце концов, хотя и чувствовал, что это не самые подходящие слова для формулировки отказа.
Он улыбнулся, как мне показалось, с явным облегчением и обеими руками загреб гору чипсов.
— Спасибо, Энди. Не могу даже выразить, как много для меня значит твое согласие. И уж поверь мне, Дэниел вполне в состоянии с тобой расплатиться.
Чудненько! Я снимаю с клиента обвинение в убийстве, и он выплачивает мне гонорар из тех денег, что получил в наследство от жены, которую убил. От этой мысли мне сделалось совсем тошно.
— Может быть, ты и Лори предложишь поработать вместе со мной? — спросил я, прикидываясь, будто хочу замолвить словечко за свою бедную подружку.
Винс, как будто только этого и ждал, живо повернулся к Лори:
— Ты согласна?
Она придвинулась к нему и с чувством пожала руку:
— Ну конечно.
Винс накинулся на чипсы. У него как будто гора упала с плеч.
— Я, наверное, очень вас удивил, — сказал он и впервые за все это время позволил себе улыбнуться.
— Да уж, это точно. Я до сих пор не могу поверить. Оказывается, тебе все-таки один раз в жизни довелось заниматься сексом!..
Он на секунду замер, а потом снова вернулся к своим чипсам.
Сегодня четверг, и потому мы с Лори отправляемся каждый к себе домой. Воскресенья, понедельники, среды и пятницы мы проводим вместе, а вторники и четверги — порознь. В свое время мы сами придумали это дурацкое правило, чтобы наши отношения не развивались слишком стремительно. Должен признаться, что сегодня я уже не усматриваю ничего страшного в стремительно развивающихся отношениях. Кто сказал, что это плохо?
Тара терпеливо дожидалась моего прихода, и мы вместе пустились в долгий путь. Насколько я не люблю гулять вообще, настолько же обожаю гулять в обществе Тары. Без нее я даже в ближайший продуктовый магазин еду на машине. Я не хочу даже допускать мысли, что когда-нибудь рядом со мной не будет Тары.
Неторопливо прогуливаясь, я философски анализировал собственные представления о дружбе. Убийство — тяжкое преступление, намного хуже любого другого. Этого убеждения я придерживался всю жизнь. Сегодня я взялся за сомнительное дело только потому, что об этом меня попросил мой друг. По поводу нашей дружбы можно сказать только одно: мы знакомы всего лишь год, и я знаю об этом человеке слишком мало для того, чтобы ради него рисковать своей репутацией и своими убеждениями.
Вернувшись домой, я сразу же улегся спать. Мысль о том, что мои худшие предположения в любой момент могут сделаться явью, окончательно лишила меня сил.