— Таким он и был, — голос женщины дрожал от злости. — Мне было три года, когда погибла моя мать. Мне лгали на протяжении двадцати восьми лет. Меня обманули, словно несмышленого маленького щенка.
— Мне жаль, — произнес Хантер и запнулся.
Боль в напряженных мышцах шеи все усиливалась.
— Но мы долго не могли догадаться, что своими теневыми образами вы рассказываете нам историю, как актер в театре теней.
Скотт, судя по всему, ничего не понимал.
Оливия молчала.
— Но смысл теневого изображения, отбрасываемого второй «скульптурой», мы интерпретировали неверно, — продолжал Хантер. — Мы отбросили десятки объяснений, и в конце концов я пришел к выводу, что перед нами — сцена драки. Была компания молодых людей, которые вместе напивались и веселились. Однажды случилась драка и кто-то погиб. А еще мы решили, что вы считаете Эндрю Нэшорна заводилой.
— Он был мерзавцем, — сказала Оливия.
— Но не сцену драки вы изобразили… не двух людей, борющихся на полу, в то время как другие стоят вокруг и смотрят. Вы изобразили сцену изнасилования, за которой остальные наблюдали…
— Не наблюдали, а принимали в ней активное участие.
Глаза женщины сверкали, предвещая бурю.
— Она была уличной проституткой. — Скотт наконец-то набрался храбрости раскрыть рот. — Энди снял ее на углу Стрипа на бульваре Сансет. Она там стояла. Та женщина спала с мужчинами за деньги. Это не было изнасилованием.
Оливия в мгновение ока развернулась и наотмашь ударила Скотта в челюсть сжатой в кулак рукой. Она разбила ему нижнюю губу. Из раны брызнула кровь.
— Заткнись, мразь! Ты будешь говорить тогда, когда я тебе позволю.
Хантер вздрогнул на полу.
— А вам лучше лежать и не дергаться.
— Я и лежу…
Напряжение все нарастало.
— Я слушаю, — сказала Оливия. — Как вы догадались, что это изнасилование?
— Джуди когда-то тоже работала на улице. Когда она с нами связалась, то рассказала, что однажды ночью села в машину к Нэшорну. Мужчина отвез ее в уединенное место, где их ждали другие члены шайки. Они изнасиловали и избили ее. — Хантер откашлялся. — А потом Джуди рассказала о женщине, с которой познакомилась. Ее звали Рокси.
Детектив взглянул на Оливию, отмечая, какую реакцию произведет на нее услышанное. Было видно, что это имя ей известно, вот только Оливия ничего не сказала. Роберт продолжил:
— Рокси сказала Джуди, что никогда прежде этим не занималась. Просто она попала в безвыходное положение. У нее заболел ребенок и не было денег на лекарство. Женщина хотела поработать на улице одну ночь, думала, что заработает достаточно денег. Мать жертвовала собой ради ребенка, — обращаясь к Скотту, произнес детектив. — Так что она не была проституткой и не зарабатывала сексом себе на жизнь. Просто она отчаялась, не понимала, что делает, и боялась за жизнь своего малыша.
На глаза Оливии навернулись слезы.
— Когда-то я очень страдала от астмы. Помню, когда я была совсем маленькой, у меня случались ужасные приступы. Когда я подросла, болезнь отступила сама собой.
— Джуди рассказала нам, что она видела, как Рокси садилась в тот вечер к Нэшорну в машину. Джуди попыталась ее остановить, но опоздала. Больше она Рокси никогда не видела.
— Мою маму звали Сандра, — сказала Оливия, — Сандра Эллвуд. А мое настоящее имя — Оливия Эллвуд.
Женщина зашла Скотту за спину. Хантер не мог видеть, что она там делает.
— Расскажи ему, — прошипела Оливия сквозь стиснутые зубы, размахивая ножом у Скотта перед глазами. — Расскажи, что вы сделали.
От ярости она вся тряслась.
Скотт, широко раскрыв глаза, не знал, как поступить.
С быстротой молнии, прежде чем Скотт успел оказать сопротивление, Оливия схватила его за мизинец и рванула его назад так, что тот хрустнул. Звук ломающейся кости был настолько громким, что даже Хантер в противоположном конце помещения услышал его. Скотт взвыл от боли, а Оливия ударила его по лицу.
— Давай рассказывай, а не то я переломаю тебе все кости, а потом начну резать на куски.
Глава 114
Преисполненный ужаса и отчаяния взгляд Скотта метался от Оливии к Хантеру и обратно.
— Умоляю! — произнес Скотт. — У меня же семья… жена и две дочери.
Оливия ударила его по лицу.
— А у меня была мама.
Что-то в глазах этой женщины показалось Скотту настолько страшным и незнакомым, что он испугался еще сильнее, чем прежде. Рассеченная губа уже начала опухать. Тяжело сглотнув окрашенную кровью слюну, он заговорил.