Когда пространство заполнилось дымом настолько, что пришлось активировать фильтры в верхней секции горла, монстр с горящими глазами вернул выбрасываемые электрошокеры на место и, дотронувшись до шеи покойника, надавил. Чип визжаще, будто умоляя о том, чтобы его оставили в покое, хрустнул. В этом не было особого смысла, здание бы наверняка обвалилось, или пожар сожрал бы тело вместе со всей электроникой, но пышущий ненавистью человек хотел сделать это, потому что он должен был это сделать.
***
- Так значит, ты хочешь использовать меня в качестве неуязвимого козыря в рукаве в твоих странных соревнованиях с тем самым Сергеем Юрьевичем? - Кирилл сидел за столиком напротив Яна и несколько растерянно смотрел тому в глаза, странные, без какого-либо выражения, но с глубоким искрящимся светом, не то уверенности, не то ажиотажа.
- Да. Сам понимаешь, тебя невозможно взломать, твои мысли - прочитать, а конечности - свести спровоцированной судорогой, - в его голосе чувствовалось нечто гудящее, механическое, отчасти - раздвоенное, как будто два человека говорили почти в унисон.
- Это не мешает ему устранить меня физически...
- Это интеллектуальная игра, он не опустится до того, чтобы убивать тебя.
- Ты так в этом уверен? - на несколько мгновений воцарилась тишина, такая долгая для ситуаций, в которых с содроганием ожидают ответа. По комнате успел пронестись ветерок, ворвавшийся через раскрытое окно, что-то прокричать птица и, где-то там, в саду, Висельник был в этом уверен, вздохнуть Марта, наслаждавшаяся атмосферой парка и одновременно присутствующая, можно считать, сидящая перед ним.
- Да, - после этого ничего не последовало, слово безапелляционно повисло в воздухе, убеждая присутствующих в своём соответствии действительности. Вся эта ситуация, скрытая туманом неосведомлённости, дразнила Кирилла, он любил периферийные истории, короткие, насыщенные. Писатель внутри него жаждал узнать всё, изучить каждое предложение, не так часто с его знакомыми происходило подобное. Но рациональность, которая никогда не покидала его, настойчиво твердила о рисках, с ней нельзя было не считаться, но пойти на риск можно было.
- Хорошо, я согласен. Что мне нужно сделать?..
***
В великолепном блеске вычищенной автоматическими системами квартиры, как бы отгороженной от внешнего мира чернотой стекла, устало распластался в кресле демон корпоративных войн, который ныне развлекался исключительно тем, что работал на самого себя во имя отсутствия скуки и всепоглощающего чувства вины. Искусственные руки были покрыты сетью микроскопических потёртостей, которых уже было достаточно для того, чтобы они выглядели потрёпанными. Сажа на лице, расположившаяся широким мазком от правого виска к подбородку, добавляла его образу утомлённости, а взгляд, непривычно пустой, без огонька, выдавал отсутствие их владельца в реальном мире, его разум был где-то далеко, но занят он был чем-то не слишком важным. Рядом с ним, примостив голограмму-персонификацию в уютном кресле, находился Джек, помехи на месте лица свидетельствовали о состоянии, схожем с состоянием его друга, внутренние процессы обрабатывали некое множество запросов, на которых было сосредоточено и ядро его личности, так что времени на активное поддержание визуализации эмоций не было. Артур недавно ушёл, захотел прогуляться, сразу после его ухода силившиеся активно беседовать джентльмены замолчали и погрузились в праздные раздумья.
По небу неспешно летел огонёк вертолёта, он мирно мигал, будто задавая ритм спокойной жизни, раскинувшийся под ногами гигантский город казался таким недосягаемым. Каждый человек в том городе был потенциально опасен, каждый таил в себе частицу неизвестности, а неизвестность, как известно, - это риск.
- Как думаешь, можно ли излечить человечество от глупости? - как бы между прочим спросил Сергей Юрьевич, мутным взглядом глядя в неизменную точку.
- Вряд ли, друг мой. А почему ты спрашиваешь? - голографическая панель, отвечавшая за визуализацию лица, колыхнулась, перестроилась и стала транслировать пару усталых глаз, моргающих в такт сказанным глазам.
- Порой мне кажется, что я делаю бессмысленную работу, что раньше, что сейчас. Годами я убивал людей за то, что они хотели убить кого-то другого, ничего не изменилось, разве что раньше мне платили за это деньги, и, как мне кажется, ничего не изменится. Этот процесс продолжается тысячи лет, а я возомнил, что смогу что-то изменить... - печальные глаза уткнулись в пол, застеленный пушистым ковром, что-то резко переменилось, Джеку даже показалось, что он услышал, как в голове сидящего рядом человека что-то затрещало, глаза налились ненавистью, а брови сошлись на переносице... - а иначе вообще ничего не имеет смысла. - Он сжал подлокотники, и они с треском сломались. - А теперь стоит прочитать эту чёртову книгу.
Гримуар же, напоминавший внушительных размеров бухгалтерскую книгу тех времён, когда вся бухгалтерия велась на бумаге, а о компьютерах в бизнесе ещё и думать не могли, лежала, выделяясь на фоне стерилизовано-чистой комнаты, на столике, на котором обычно стоял поднос с чайником и чашками. Чтение первых нескольких страниц не дало практически ничего, кроме осознания того факта, что книгу эту вёл вовсе не отправившийся в забвение человек со стеклянными глазками-полусферами. Фанатикам было свойственно на письме, как и в речи, подчёркивать свою принадлежность к своей идеологии, в то время как ведший этот монументальный документ человек не отражал на бумаге ничего, что выходило бы за рамки условных обозначений и цифр, слов, как таковых, тут не было вовсе, вся информация представляла собой бесконечные разлинованные таблицы с графами и значениями. Джентльмен понял, что ошибся, поставив на то, что подобной важности журнал доверят психу, зато, правда, стало ясно, что за всем этим стоит кто-то куда более могущественный, чем мелкая секта. Можно даже было допустить, что этот некто владеет сетью подобных обществ-пешек, а это уже пугало. Сергей отложил книгу, оставив её на более позднее изучение, он застыл над столом, глядя в пустоту, направив взгляд в пол.
- Сдаётся мне, лишь втроём нам не справится... - с некоторым сожалением произнёс он.
Раздался почти забытый звук старинного характера, прибывший из прошлого века и, кажется, из какой-то далёкой, ненастоящей жизни. Это был звонок телефона, старинного трубочного телефона, мирно примостившегося в углу между комплексной мультимедийной панелью и стенкой. Электронный мир, в котором любая транзакция, передача информации или самый защищённый сигнал мог быть отслежен, взломан и проанализирован, заставлял людей, привычных к сверхскоростям, гиперудобству и хай-тек дизайну, использовать детища прошлых столетий для защищённости контактов. Звонок старинного телефона, одно обслуживание которого стоило дороже, чем цельный ремонт аугментаций, означал, что Сергею Юрьевичу звонит кто-то, кому есть что сказать и по делу.
- Алло, приветствую вас, - с несвойственным для себя лёгким волнительным напряжением сказал владелец квартиры.
- Сергей Юрьевич, добрый вечер, - наигранно добродушный голос, через который сквозило недовольство и вселенский цинизм, который, пожалуй, никто бы не хотел слышать иначе, как из динамиков радиостанций или телеэкранов. - Вам не кажется, дорогой гражданин-акционер, что вы зашли слишком далеко и не в свою компетентную область?
- Добрый, господин исполнительный директор, нет, ни мне, ни моей лицензии так не кажется, - по опыту общения с любыми людьми с управленческих должностей Корпорации, джентльмен знал, что необходимо взывать к своей лицензии, она всегда смягчает любые углы. - Вы наверняка осведомлены о том, что моя расширенная лицензия телохранителя позволяет мне защищать собственную жизнь, а при нахождении в неблагополучных районах, она подвергается постоянному риску.