— Ээ…
— То-то же. Заткнись, малыш и постарайся действовать деликатно. Не стоит обижать свою девушку.
— Госпожа Мэй! Еще раз извините меня за мою глупость и эгоистичность! — Су Хи склонилась в поклоне еще глубже чем в первый раз. Выпрямилась и Бон Хва увидел, что ее глаза — горят знакомым огнем. Такой же огонь в ее глазах пылал и в прошлый раз…
— Если госпоже Мэй не доставит лишних хлопот помочь этой глупой Су Хи с ее проблемами — пожалуйста позаботьтесь обо мне! — выкрикивает Су Хи, выпрямляясь.
— Это мой долг, как первого заместителя главы Школьного Студсовета! — в свою очередь выпрямляется Мэй, ее щеки пошли красными пятнами, а дыхание участилось.
— Бон Хва! — Су Хи поворачивается к нему: — пожалуйста простите мне мою эгоистичную просьбу! Могу ли я рассчитывать на твою помощь?
— К-конечно. — вскочил на ноги Бон Хва: — конечно я помогу тебе чем могу. Что нужно…
— Ничего! — она делает шаг к нему навстречу и плавно — опускается на колени перед ним. Он с легким ужасом и восторгом чувствует ее легкие пальчики, которые расстегивают его пуговицы.
— Ничего. — повторяет она: — я все сделаю сама!
Глава 29
Глава 29
— Значит так. Говорить буду я. — оповещает их Минхо, засовывая руки в карманы своей куртки: — раз уж никого представительнее переодетой девчонки ты с собой не привел.
— Я не девчонка! — протестует Тиен: — я парень!
— Да пофиг. Выглядишь ты как девчонка и говоришь как девчонка. И весишь… килограмм пятьдесят, наверное, и то если воды попьешь. А росту — метр с кепкой в прыжке. Бон Хва! Я же тебе говорил, что нам такой вот амбал поздоровее нужен. А это что?
— Дядюшка Ван не смог. Говорит, что не знает кто эту сауну крышует, а если так — можно и нарваться. В смысле — война банд потом будет. Я и так здорово ему задолжал за два адреса. А Тиен-хён… он сам с нами попросился.
— Да! Я с вами! — глаза у Тиена блестят: — я умею драться! У меня даже пояс по тхэквондо есть!
— Пояс? Ногами драться умеешь? Если умеешь, это уже что-то… — Минхо смерил взглядом Тиена: — ну… а какой пояс?
— Ээ… белый?
— Значит тебя научили пояс завязывать и кланяться. — вздыхает Минхо: — все с тобой ясно… а еще ты слишком милый, чтобы тебя боялись. Ладно, будешь играть психованного. Короче, делаешь вид что тебе нравится насилие и все такое. Ага, вот так правильно, ишь как глаза заблестели… ты точно парень-то?
— Да точно он парень. Тиен-хён из моего школьного клуба, старший там. — уверяет его Бон Хва: — ты не смотри что он маленький, он такой фаерболл кастовать умеет и дистанцию держит как приклеенный, потрясающая работа ног, в бою держится на «отлично», в схватке меня уделает девять раз из десяти. Правда… только в виртуале.
— Пофиг. Как там тебя? Тиен? Держись сзади и не высовывайся. Мы с Бон Хва сами все решим. Ладно, двинули. — Минхо выбросил окурок и огляделся по сторонам, зябко передернул плечами, немного сгорбился, сунул руки в карманы. Пошел к неприметной двери в торце здания, прямо под вывеской «СИН».
— Мы в чильчибан идем? — подает голос Тиен: — я… я не могу в чильчибан! У меня купальника с собой нету!
— Ты же мужик, какой тебе купальник. — замечает Минхо, толкая дверь вперед. Бон Хва следует за ним. Внутри — уютно и просторно, откуда-то звучит ненавязчивая мелодия, пахнет сандалом и благовониями, за стойкой ресепшн из темного дерева — стоит улыбчивая девушка в белом купальном халатике. По обе стороны от стойки — дверные проемы, перекрытые белыми занавесками с надписями «Раздевалка», «Сауна», «Комната отдыха» и «VIP».
— Добро пожаловать! — наклоняет она голову в легком поклоне.
— Здравствуйте. — Минхо подходит к стойке и вынимает свой телефон из кармана: — мы ищем девушку, вот ее фотография. Она… вот его любимая девушка, они женится собирались, понимаете? Если она здесь работает — то это большая проблема. Она еще школьница.
— … — девушка смотрит на фотографию и поджимает губы: — извините, но я такую не помню. У нас здесь только сауна и бассейн, даже гостиницы нет, так что ничем не могу помочь и…
— Вызовите мне менеджера. — настаивает Минхо. В этот момент занавеска с надписью «VIP» отодвигается и оттуда выходят два полуголых типа с очень неприятной внешностью. На вид им было где-то лет двадцать пять-тридцать, поджарые, руки в татуировках, бритые виски и нехорошо прищуренные глаза.
— Эй малолетки. Жить надоело? — говорит один, тот, что со шрамом поперек груди: — а ну валите отсюда, не мешайте девке работать.