— … ладно. — шелестит в темноте голос: — я… мне… ну обычно меня все осуждают. И красным по мне, как ножом по сердцу. А тут… спасибо. Спасибо, что так.
— Не за что.
— Спасибо за то, что принимаешь меня такой…
— Ха. Не стоит переоценивать себя девочка. Ты не единственная с тараканами в нашем обществе. — вмешивается Чон Джа: — у меня парочка тараканов побольше есть. А ты вон на Юну погляди… или у мелкого в школе есть госпожа Мэй, та вообще… в общем в наше время найти нормального человека без прибабахов в голове — это нужно как Сократ с факелом ходить.
— Диоген…
— Чего?
— Диоген с факелом ходил. А Сократа цикутой отравили. — тихо говорит Оби: — спасибо, Чон Джа-нуна. Мне с вами очень хорошо. Можно я останусь?
— Даже не знаю. Так-то ты девчонка хорошая, но только чур ко мне больше не лезь! Я и правда больше по мальчикам!
— Госпоже Чон Джа не понравилось? Я могу…
— Ой, завались, мелкая! Я тебя сейчас! — опять невнятная возня и Юна понимает, что снова — пропустила момент. Что-то очень важное сейчас произошло, как-то эта Оби умудрилась стать своей, несмотря на свое поведение, на то, что она только что совершила аморальное и неразумное действие, соблазнила ответчика, будучи истцов, это же делает инженера Ли аффилированным лицом, порождает конфликт интересов, не говоря уже о том, что он ей в отцы годится! Как так можно⁈ И все равно — Чон Джа ее приняла и даже сейчас буцкает, завернув в одеяло, по-шуточному. Юне тоже хотелось бы, чтобы ее — отбуцкала Чон Джа, по-свойски, как свою подругу, но что для этого нужно сказать или сделать? Стать на сторону Оби? Они-то все и так живут вместе, может в этом все дело?
— Э-это неправильно! — говорит Юна наконец решившись. Ей нужно стать своей, стать такой же как Бон Хва и Оби для Чон Джа. Что делать для этого она по-прежнему не знает, но что-то делать нужно, вот она и не выдерживает. Говорит она достаточно громко и все тут же затихают, прислушиваясь. Она садится на своем футоне и смотрит в темноту. Набирает воздуха в грудь.
— Ну-ка прекратите! Не стоит забывать для чего мы все тут собрались! Мы скрываемся. Мы — «залегли на матрацы», как в книгах про мафию. А значит у нас в коллективе должно царить единоначалие и единомыслие. А вы себя как дети ведете.
— Юна…
— Помолчи Чон Джа. А вы двое, Бон Хва и Оби — разве вам не обидно? Вас тут зажимают, лишают конституционных прав и тиранят! Неужели мы так и позволим этой тиранше безнаказанно властвовать над нами⁈ Нам следует объединиться всем вместе и напасть на нее! Защекотать там, или…
— Ну все, босс, ты сама напросилась! — голову Юны накрывает чем-то мягким, ее валят на футон и чувствительно буцкают по бокам, а она — счастливо улыбается в темноту одеяла. Она здесь своя….
Эпилог
Эпилог
Если бы на свете существовал Песочный Человечек, тот самый, что сыплет в глаза волшебный песок, заставляя людей засыпать, то вероятно этой ночью он взял бы себе выходной. Потому что этой ночью удивительно много людей не сомкнули глаз.
Не спал господин Ван, человек со страшным шрамом через все лицо. Он сидел у колыбели своей внучки, а его дочка извинялась за то, что вызвонила его посреди ночи «с этими коликами», а он говорил, что все нормально, что он все равно ночью мало спит, а ей нужно выспаться, муж в командировке, а у маленькой желудочные колики. Так что этой ночью старый Ван снова не заснет.
Не спала Лиджуань, которая склонилась над тестами ДНК из больницы, где лежал старик Сирасони. В пепельнице лежала одинокая сигарета, а дым от нее поднимался к потолку. Лиджуань, или как ее звали в округе — Змея Вонг, барабанила пальцами по столу и что-то бормотала себе под нос. Этой ночью Змея Вонг снова не заснет.
Не спал Ву-старший, он сидел в VIP-комнате чил-аута элитного ночного клуба и смотрел на женщину в красном платье, которая сидела напротив него, скинув туфли и усевшись по-турецки. Женщина сделала ему предложение, от которого он ну никак не мог отказаться, однако же старый Ван так и не дал ему никаких наводок или долгов этой Чон Джа Юн, так что придется действовать грубо. Прямолинейно. И черт с ним, что старый Сирасони будет недоволен, он уже динозавр. Двадцать лет в тюрьме сломят кого угодно, да и на здоровье отразятся не лучшим образом. Так думал Ву-старший, завороженным взглядом глядя на шелковистую поверхность бедра женщины в красном. Ему ничего не светит, она — наверху, а он — внизу, в грязи у ее ног… но может быть ей однажды будет скучно и она решит грязи попробовать, а он — тут как тут.