Автоматические двери оснащены механизмом, который каждый раз как дверь открывается — издает тонкий мелодичный звук, а еще перед ней, за стойкой с обратной стороны, там, где посетители не смогут увидеть — загорается красная лампочка. Довольно большая красная лампочка, надо сказать… а все для того, чтобы девушка, стоящая за стойкой ресепшн — не могла проигнорировать момент, когда уважаемый посетитель войдет в здание юридической фирмы Yoon Yang'. Вот как она сейчас… по-хорошему стоящая за стойкой девушка должна была увидеть посетителя заранее — через стеклянные стены здания. Заранее подготовится к поклону и приветствию, а еще она должна была заранее определить категорию уважаемого посетителя. Конечно, как обычная девушка с ресепшн она не могла знать какое именно дело привело посетителя сюда, но как минимум она могла определить, действительно ли человек нуждался в юридической помощи или зашел сюда случайно… а еще — каков уровень посетителя.
И, может быть, из-за своей болезни она и не может запоминать лица, но она уже приспособилась отличать людей — по одежде, по манерам себя вести, по тому, как они себя держат, как заходят в здание, как поворачиваются их плечи и бедра… но в этот раз она пропустила момент, когда уважаемый посетитель зашел в здание. Снова пропустила. Хорошо, что в стойку вмонтирована та самая красная лампочка.
Она некоторое время стоит, склонившись в поклоне. Дядя всегда говорит ей, что лучше немного перестараться, чем допустить неуважение. Ведь в юридическую фирму «Yoon Yang» ходят уважаемые люди и ей никак нельзя допустить чтобы кто-нибудь из них был бы оскорблен выражением недостаточного почтения с ее стороны. Потому что она — бесполезная. Конечно, все понимали, что Юна — не виновата, что она просто страдает очень редким психическим расстройством с длинным и жутковато звучащим названием — прозопагнозия. Или — неумение различать лица людей. Вернее — неумение узнавать лица и отличать одного человека от другого. Она много знает о том, что это за болезнь, наверное, даже больше, чем врачи, которые только разводили руками. Говорят, что это — генетическое заболевание, а еще говорят, что в этом нет дефекта восприятия, больные этим редким расстройством психики — на самом деле отлично распознают цвета и формы, видят и воспринимают все верно, порой обладают даже более острым зрением и наблюдательностью чем здоровые люди. Просто они не умеют узнавать людей по лицам. Почему? Если бы наука ответила на этот вопрос… может быть нашлось бы средство, которое излечило бы ее. Но… увы.
Потому Юна Юн — стоит за стойкой ресепшн. Ведь никто не доверит свое дело адвокату, который не может распознать лицо своего клиента, перепутать его с прокурором или адвокатом противной стороны. Который не узнает свидетеля во время допроса. Который не отличит на фотографии одно лицо от другого. Которому вместо фотографий вообще можно подсунуть картинку из комикса или портрет Эйнштейна, календарь с изображением Мэрилин Монро.
Потому на ее бейджике нет фамилии. Она — Юна Юн, племянница одного из основателей фирмы, ее фамилия слишком известная, чтобы позорить ее стоя за стойкой ресепшн. Все, кто носит фамилию Юн — обязательно заканчивали юридический факультет. И обязательно становились адвокатами. С учебой у нее никогда не было никаких проблем, училась она на удивление хорошо, врачи говорят, что это словно аутизм — если какая-то функция мозга, отвечающая за социальную интеракцию — не работает, то взамен — человек может начать считать в уме сложнейшие вычисления, или вот как она — запоминать любой текст в любом объеме. Учеба на юридическом факультете как правило включала в себя зубрежку… а потому она закончила университет с отличием. И институт повышения квалификации, двухгодичные курсы государственной программы подготовки — тоже. Экзамен на получение статуса адвоката и квалификационную комиссию — тоже. И даже получила свою лицензию на ведение деятельности… вот только вести ее она не могла. После пары неудачных попыток, после неутешительного диагноза — дядя сказал, чтобы она не беспокоилась. Ей всегда найдется место в стенах юридической фирмы «Yoon Yang». Всегда. Ну и пусть за стойкой ресепшн, но все же это оплачиваемая работа. Причем оплачиваемая немного выше, чем у обычных девушек за стойкой… в конце концов она не только лицензированный адвокат, но и (благодаря своему заболеванию) — инвалид. И какую еще работу она могла бы получить? Мыть тарелки со статусом адвоката и семилетним обучением в лучших университетах? Даже не смешно.
В свое время она даже не думала, что невозможность различать людей в лицо — может стать таким препятствием к карьере… ведь она может быстро читать, она наизусть знает все законы и даже часть прецедентов. То, что другие юристы ищут часами, а то и днями — она вспоминает за секунды. Так что она рассчитывала хотя бы на место paralegal, помощника адвоката. Но… обстоятельства сложились так, что даже для такой работы — нужно уметь узнавать людей в лицо. Единственная работа, где она могла работать сейчас в юридической фирме ее дяди — это стойка респепшн. Потому что даже уборщицы тут были по контракту с клининговой фирмой, на аутсорсинге. А вот человек на стойке должен был быть свой… пусть и такой как она.
Поэтому Юна Юн — низко склонилась в поклоне перед уважаемым посетителем. Потому что уважаемые посетители юридической фирмы «Yoon Yang» и были теми, кто кормил ее и оплачивал аренду отдельной квартирки на окраине города. Потому что Юна Юн — не была нахлебницей и имела свою собственную гордость. Да, она прекрасно понимала, что большинство на ее месте — смирились бы со своим заболеванием и сложили руки. Просто остались бы жить у родителей, в конце концов семья Юн не испытывала нужды ни в чем и она могла бы жить в своей собственной комнате и не знать горя… вот только она не собиралась всю жизнь жить в своей комнате. Пусть ее маленькая квартирка и была самой дешевой из съемных, пусть ей приходилось покупать корм господину Сиси выбирая из бюджетных кормов в зоомагазинах, но все равно — она не желала быть нахлебницей!
Потому — она поклонилась уважаемому посетителю, даже не видя его лица. Выпрямилась и метнула взгляд в сторону двери. Разочарованно вздохнула. Это снова был этот парень на коляске, как его там? Чжи Мин?
— Зря только кланялась. — говорит она ворчливо: — так у меня спина из-за тебя заболит, старикашка.
На самом деле Юна не знала, старый он или нет — она не могла узнать это по лицу. Все что она могла сделать — это посмотреть документы Чжи Мина в базе данных работников фирмы. Но все было как-то недосуг, так что она уже привыкла называть его так. С этим Джи Мином они были вроде как близкими… коллегами? С первых дней Джи Мин покорил ее сердце тем, что она всегда могла отличить его от всех других людей в здании. Он всегда был в инвалидной коляске, вот и все. Другие люди… с ними всегда были сложности. Запоминать одежду было бесполезно, люди обожали одевать другую одежду, отличающуюся от того, что носили вчера. Манеры? Достаточно человеку повредить ногу и захромать, или заболеть и испытывать слабость, даже просто настроение поменялось и все — изменилась походка и жесты. Так что она каждый раз послушно кланялась, когда загоралась красная лампочка за стойкой ресепшн, установленная специально для нее. Кланялась, хотя многие из тех, кто вошел в дверь — были сотрудниками фирмы, и она могла бы приветствовать их по-другому, как коллег, а не как уважаемых посетителей. И каждому — была вынуждена проговаривать формулу «Добро пожаловать в юридическую фирму „Yoon Yang“! Могу ли я чем-нибудь вам помочь?»
Сперва сотрудники немного удивлялись и поправляли ее. Представлялись. Знакомились. Некоторые даже пробовали флиртовать. Но когда на следующий же день она снова их не узнавала… через некоторое время они просто перестали реагировать на ее слова и молча проходили мимо. Так, словно она была механическим манекеном. Юна всегда говорила сама себе что ее это не обижает, что она — понимает, почему люди так делают. Это ее вина, вернее — ее болезни.
Потому она была рада видеть, как в автоматические двери здания фирмы — въезжает инвалидная коляска. Нет, в фирме были еще инвалиды, которых держали специально ради налоговых льгот, но только один Чжи Мин — ездил на коляске.