— Я привел⁈ Старший!
— А кто за нее в ночном парке драться полез, а? Нет, уж если спас девушку — будь добр использовать ее. Это как у охотников — нельзя стрелять, если потом мяса есть не будешь. Подстрелил — давись, но съешь.
— Мне кажется с девушками такое не работает…
— Еще как работает. Спас девушку, все — она теперь у тебя дома будет жить. На шею сядет. Уже села. Эх… — Старший вздыхает: — хороший ты парень Бон Хва, но по части девушек тебе еще учиться и учиться. Самая лучшая девушка — вот эта Юна. Умная какая… правда что-то с ней не так. Она нас не узнает — помнишь мы же за старшим братом в тот раз еще заходили. То ли память на лица у нее очень плохая, то ли зрение… а может и то и другое. Но это все пустяки. Ты знаешь, что у нее — лицензия на осуществление адвокатской деятельности есть? Она — Юна Юн, племянница господина Юна, партнера-основателя фирмы. Не видел ее диплом на стенке висит, вместе со всеми остальными? Вот почему у нее на бейджике только имя. Странно, да, малыш? Девушка умная, с лицензией, а стоит за стойкой как будто неквалифицированная рабочая сила, у которой только длинные ножки и красивое личико есть. Очень странно.
— Так ты знал, что она уже адвокат! А почему про экзамены спрашивал?
— На реакцию поглядеть. И я был прав — видел, как она посмурнела сразу же? Значит ее такое положение вещей тоже не устраивает. Но… нужно еще проверить.
— Юна-нуна. — говорит он и достает из кипы картонную папку с надписью «Пак А Су»: — может взглянете? У меня есть парочка мыслей насчет этого дела… ну чисто теоретически. Вы сперва материалы гляньте, а потом… у меня вот тут схемка есть, просто упражнение для мозгов, не более. Гипотетически.
— Что? Ты решил попробовать себя на поприще юриспруденции? Похвально. — кивает Юна и забирает у него папку: — давай гряну, что ты тут напридумывал. Сказу скажу, чтобы не расстраивался, я все-таки в университете пять лет училась и еще два года на курсах повышения квалификации. А ты даже основ не знаешь. Так что… пощады не жди… — и она углубляется в чтение. Перелистывает страницы. Перебирает документы. Потом, молча — берет у него пластиковую папку. Открывает ее. Читает. Хмурится. Бросает на него быстрые, нечитаемые взгляды.
— Так. — говорит Юна, наконец закрывая папку: — нам с тобой нужно поговорить, оппа. Давай собирайся, посидим в кафе…
Через двадцать минут Бон Хва сидел за пластиковым столом в соседней кафешке, Юна пыталась заказать себе воды, но он настоял на зеленом чае и десерте. Почему? Старший сказал, что скорей всего у Юны не так уж и много денег, а если девушка в кафе пытается отделаться стаканом воды, то его, Бон Хва святая обязанность — угостить девушку чаем и десертом. Как минимум. В ответ на его ворчание что у них у самих денег не так много и вообще, уж больно Старший всех рвется угощать — только посмеялся. Сказал, что скупой платит дважды, и добавил свое обычное «заткнись малыш». Бон Хва заткнулся. Себе Старший заказал чашечку кофе (вечером! Опять спать не будем!), черного кофе без молока.
Официантка ушла, и они остались наедине. Прежде чем в воздухе повисло неловкое молчание — Юна придвинулась к нему и взглянула прямо в глаза.
— Ты уже говорил с ней? — требовательно спросила она: — уже говорил, да?
— Госпожа Пак в курсе. — нейтрально ответил он.
— Аджжжж… ты понимаешь, что натворил? — говорит она: — твоя схема… она может сработать, но это же… на грани. В нашей фирме никто за такое не возьмется. Это злоупотребление правом.
— Как говорил мой отец в таких случаях — сынок, если ты не можешь победить по правилам — просто победи. — он откидывается назад и складывает руки на груди.
— Вот как. — Юна моргает и внимательно изучает его лицо: — я… у меня плохо с распознанием лиц. Ты — действительно Чжи Мин-оппа? Потому что я не узнаю тебя. Чжи Мин никогда не сказал бы так. Чжи Мин — не знал ничего о законах. То, что ты предлагаешь… да это может сработать. Но… для того, чтобы хотя бы подумать о такой возможности — нужна практика. Или… или ты гений, который едва взглянув на книгу уже знает ее содержание? Не верю. Но даже если так — тебе нельзя заниматься этим делом. Фирма вынесла вердикт. Нет судебной перспективы. Если ты возьмешься за это дело за спиной у фирмы — рано или поздно это вскроется. И тебя уволят. А может быть еще и обвинят в торговле инсайдерской информацией. Ты получил эту информацию на рабочем месте и злоупотребил своим должностным положением. Понимаешь? Тебя не оставят в покое.
— А что если, это не я возьмусь за это дело. Что если ты возьмешься? — предлагает он: — у тебя же есть статус и лицензия. Просто… возьмешь пачку дел, которые выглядят бесперспективными для фирмы. Попросишь у партнеров разрешения попробовать, а?
— Ты совсем дурак? Если я возьмусь за такое дело и потом — выиграю его, ты представляешь в каком свете это выставит моих старших товарищей⁈ Они отказали в принятии дела в производство, вынесли вердикт «нет судебной перспективы», поставили на кон свою репутацию, а тут я такая вся в белом — раз и выиграла⁈ Кто я после такого буду? Выскочка, которая уничтожила репутацию семейной фирмы ради своих эгоистических интересов?
— Вот уж прямо репутацию такой фирмы испортит одно выигранное дело…
— Дело не в том, насколько испортит. Дело в намерениях. Ты собираешься действовать за спиной у своей фирмы, злоупотребив должностным положением, узнав об этом деле и связавшись с госпожой Пак. Я так и поняла, что ты уже с ней связался, потому и вытащила тебя в кафе. Значит так, Чжи Мин-оппа, который так сильно изменился — слушай и запоминай. На работе каждое рабочее место и места общего пользования — оборудованы скрытыми микрофонами. Во избежание… всякого. Так что не болтай лишнего. Что же касается твоего дела… оставь его. Ни при каких обстоятельствах не вздумай помогать госпоже Пак. И тогда я — прикрою тебя. Забуду обо всем, что видела. В противном случае — я не буду стоять в стороне и позволять тебе разрушать репутацию предприятия моей семьи. Тебе понятно? — она серьезно смотрит на него в упор.
— Понятно. — кивает он: — а ты уверена? Мы могли бы и не говорить никому на работе. И вообще, с твоими знаниями и умениями ты бы могла открыть свой адвокатский кабинет. Если у тебя сложности с… распознанием лиц, то я мог бы помочь тебе с этим. Знаешь как Ниро Вульф и Арчи Гудвин — я буду твоим полевым агентом.
— Да уж. Полевой агент на инвалидной коляске. Даже не смешно. Я серьезно, Чжи Мин-оппа. Ты думаешь, что это шуточки? Действовать на основании документов из архива фирмы, действовать в личных интересах, действовать на грани закона? Твоя схема уже достаточно сомнительная, а уж если прибавить сюда злоупотребление должностным положением, то и вовсе… — лицо Юны становится очень серьезным.
— Я… понимаю. — отвечает он. Что же, не получилось. А жаль. У девушки талант. Может она не может различать лица, но в логике и быстроте мышления ей не откажешь… кроме того, она знает закон на уровне «дай-ка вспомню», а не «дай-ка почитаю». Но… и ладно. Если она донесет на нас, то у нас могут быть неприятности. Ладно, оставим девушку в покое. Дадим возможность госпоже Пак самой найти адвоката с лицензией, который готов сотрудничать с нами.
— Хорошо. — кивает он: — я понял, Юна-оппа. Прошу меня простить, я многого не знал, вот и решил, что могу… но теперь понял, что у меня нет и шанса. Конечно же я не буду ничего делать. Прошу прощения, что доставил вам проблем, это все из-за того, что я неграмотен и мало знаю.
— Что? Ох… Чжи Мин-оппа сегодня самокритичен. — Юна заметно расслабляется: — но, знаешь — не надо так с собой. Я… ты проделал очень хорошую работу. Даже для юриста с дипломом. А уж если учитывать, что ты «неграмотен», так и вовсе. Думаю, что тебе следует поступать на юридический факультет. Вот только на уровне высшего профессионального образования практически не существует квот для инвалидов, так что… придется сдавать вступительные экзамены как все. И… ты уверен, что все еще хочешь угостить меня десертом? Тут довольно дорого.