— Меня и правда очень сильно обманули. — говорит Юна, вынув из сумочки белый платок и начав тискать его в руках, так, словно хотела разорвать: — и я даже не подозревала! Этот миччином Ё Син! И… я боюсь вспомнить! Мне очень и очень стыдно. И страшно. Но я не могу об этом рассказать, Чжи Мин, не могу и все.
— У каждого есть свои страшные тайны, Юна-нуна. И не надо. Не надо рассказывать. Налить чаю? У Чон Джа тут сочжу в холодильнике стояла… несколько бутылок.
— Чаю не буду. Налей сочжу… но я не могу рассказать!
— Конечно. Тайна личной жизни. — понимающе кивает он. Катится до холодильника, открывает дверцу и на столе появляется несколько бутылочек с персиковым сочжу. Он открывает одну и наливает в высокий бокал, ставит его перед Юной и та — залпом выпивает его. Утирает рот и мрачно смотрит в одну точку. Он, пользуясь случаем — наливает еще.
— Ты вот веришь в любовь, Чжи Мин? — спрашивает она, по-прежнему глядя в стенку.
— Еще как. — кивает он и подвигает к ней бокал: — очень верю.
— И я тоже. Был один парень…
Глава 29
Глава 29
— Ну, чего такие смурные сидите? — на большой перемене к ним подсаживается Пак Ёджон и хлопает по плечу Чон Ёна, который только морщится и стряхивает его руку: — считай на этих выходных уже пойдем в гости к Соен! Круто же! Никогда еще в девичьей комнате не был. Говорят, что девушки тоже неприличные журнальчики читают, вот бы найти парочку у нее в комнате.
— Зачем? — удивляется Чон Ён: — тебя же в гости пригласили, веди себя прилично. Нельзя в чужом доме и тем более в чужой комнате обыски проводить. Это незаконно.
— Как зачем? — в свою очередь удивляется Ёджон: — а как я иначе пойму, что ей нравится и что ее заводит?
— А вот тебе бы понравилось, если бы она у тебя в комнате нашла парочку твоих неприличных журнальчиков? — спрашивает у него Бон Хва: — нельзя так.
— А я их спрячу. — тут же находится Ёджон: — до моего дома еще две недели.
— Так тебе Соен нравится? — задает вопрос Чон Ён, убирая учебник в портфель.
— Соен… — Ёджон оглядывается по сторонам. Убедившись, что троицтроицы «Лоллипоп» нет в зоне видимости — наклонятся вперед и понижает голос: — мне Минсе нравится. Соен тоже ничего, она высокая и красивая, но на мой вкус слишком уж высокая. Девушки такими не должны быть, она же меня выше. Вот как с такой дружить? Пройдешь по улице, а все будут пальцами тыкать и смеяться. Юджин уж слишком тихая, а вот Минсе в самый раз, она маленькая и миленькая!
— Мы точно про одну и ту же Минсе говорим? — уточнил Бон Хва, тоже убрав все тетради и учебные принадлежности в портфель: — а то если это наша одноклассница, то она вовсе не похожа на твое описание. Она же на язык очень бойкая и в каждой бочке затычка. Когда они втроем собираются, только ее и слышно!
— Зато с ней скучно не будет. — пожимает плечами Ёджон: — а что? Мы же в старшей школе, ребята! Впереди у нас три года обучения, три года в течение которых мы можем наслаждаться силой и красотой своей юности! Если за это время я не заведу себе девушку, то не прощу себя. И вас, кстати тоже!
— А мы-то тут при чем? — удивляется Чон Ён.
— Вы мои друзья, как иначе. Вы и будете виноваты. Как говорит моя матушка — с кем поведешься, от того и наберешься. Вы должны вести себя соответствующе!
— Не переводи ответственность за свою жизнь на других людей. Кроме того, с чего ты взял что мы с тобой друзья? Мы скорее одноклассники и сидим рядом просто.
— Ты чего такой холодный, Чон Ён⁈ Я же твой лучший друг! — Ёджон обнял его за плечи: — ты же не бросишь меня в это время, когда весна нашей юности стоит на пороге и… — он взмахнул руками и случайно задел поднос парня, который шел рядом. Чон Джа вскочил на ноги, но ничего, конечно, не успел сделать, поднос подлетел вверх и опрокинулся, с подноса в разные стороны полетела посуда и брызги сока!
Наступила тишина. Они, оторопев смотрели на невозмутимое лицо парня, который опустил взгляд вниз и некоторое время осматривал пол, упавший поднос, залитую соком и соусом одежду…
— Извините пожалуйста! — первым опомнился Бон Хва: — давайте я вам помогу! — он достал салфетку и двинулся было к пострадавшему парню, чтобы помочь счистить соус с одежды… потому что если не счистить сразу и не засыпать пятна солью, то соус обязательно въестся и его потом даже стиркой не вычистить, иногда даже ателье с химчисткой не справляются.
Но парень молча поднял руку и в этом жесте было столько властности и спокойной уверенности, что Бон Хва невольно замер на месте.
— Меня задел вот он. — палец парня уперся в Ёджона: — а ты чего подхватился? Или ты тут вроде собачонки на побегушках? — он повернул голову к Бон Хва: — ты чего лезешь?
Сперва Бон Хва не испугался этого парня, он был ростом меньше, чем любой из них, невысокий, да и щуплый такой. Но взглянув ему в глаза — он тут же переменил свое мнение. В жизни он не видел такого холодного и враждебного взгляда. Никто еще не смотрел на него вот так. В этом взгляде не было ненависти, не было гнева или злобы, в нем была холодная уверенность и жестокость. Наверное, именно с таким взглядом и убивают людей профессиональные убийцы.
— Да нет! — поспешно сказал он, поднимая руки, так, словно сдавался в плен: — это не мое дело.
— А ты чего молчишь, тормознутый? — голова парня поворачивается к Ёджону и Бон Хва вдруг понимает, что тишина наступила не только за их столом, во всей столовой смолкли разговоры, все взгляды обернулись к ним. Так, словно они тут на главной сцене стояли.
— Эй! — возмущенно выкрикивает Ёджон, вскочив на ноги: — ты чего это обзываешься⁈ Да я…
Бон Хва даже не понял, как все так случилось и что именно произошло. Вот только что Ёджон говорил и тут же, без перерыва — он опрокинулся назад, в падении увлекая за собой стул, ударившись затылком об пол с таким звуком, с каким бильярдные шары ударяются друг о друга. Он потрясенно перевел взгляд на парня, который стоял перед ними в запачканной белой рубашке с гербом их частной школы. Когда он успел ударить? Почему он ничего не увидел⁈
— Скорость при которой человеческий глаз в состоянии увидеть движение — ограничена. Потому говорят об эффекте «двадцать пятого кадра». Вернее — глаз в состоянии увидеть такое движение, а вот мозг — не успевает обработать изображение и оценить его. Как итог, любое движение, которое совершается на твоих глазах, но укладывается в менее чем одну двадцать четвертую секунды — ты не видишь. Удар Брюса Ли наотмашь, знаменитая «рука-плеть», или же прямой джеб от боксера-профессионала — ты не увидишь его. Этот парень молодец. Он очень быстр и не даст себя в обиду. Видел, как он двигается? Ах, да… не видел. — говорит задумчивый голос в голове.
— Старший! Ты на чьей стороне вообще⁈ Помоги мне!
— С чего бы это? Я предупреждал тебя что не собираюсь все за тебя делать. Кроме того — паренек в общем был в своем праве. Это Ёджон опрокинул на него поднос и даже не извинился. А вскочил и начал претензии предъявлять. Не удивительно, что выхватил.
— Но тот же его обозвал!
— Обозвал и обозвал. Сперва нужно извиниться, а уже потом — предъявлять что обозвал. — рассудительно замечает Старший: — если твой друг балбес, то и у тебя неприятности будут. Честно, не понимаю, с чего ты вообще взял что он — твой друг.
— Но он же…
— Если считаешь его другом — так лучше иди помоги ему. — говорит Старший: — хотя бы голову набок поверни, а то если он совсем в отрубе лежит, то у него может язык назад запасть. Заткнет носоглотку и все.
— Что? – Бон Хва оглядывается вокруг. Слух и зрение у него как будто обострились неимоверно, и он как будто бы увидел все осуждающие взгляды и шепотки вокруг. Он не знал кто такой этот парень, но он вдруг отчетливо понял, что сейчас Ёджон прямо на глазах у всех превращается в изгоя. Становится тем самым, с кем тут никто не будет разговаривать, кому никто не подаст руки. Судя по всему, он невольно оскорбил кого-то влиятельного, да не просто оскорбил, а потом еще и не вывез ответку. Показав себя не просто хамлом, но и слабаком. Наглым и жалким. На глазах у всех. Взгляды окружающих… они словно бы обжигали. Невольно захотелось отодвинуться в сторону и сделать вид, что он, Бон Хва тут не при чем, что это не его дело.