зверем душу гложет,
воет волком с утра
ветер в голове, -
выпей кружку молока,
и оно поможет.
Можешь даже «На «Ура!»
выпить сразу две.
А когда все прошло,
солнце душу греет,
снова хочется жить,
раз уж жив пока.
На душе так светло!
И бежишь скорее,
чтоб с друзьями попить
светлого пивка.
Вальс жуков
В час заката на помойке,
закрутивши вверх усы
Два гусарика у стойки
пили капельку росы
Ах кутилы, ах задиры,
Неподвластные годам!
Красно-черные мундиры
Привлекают взоры дам.
Что за счастливый вечерок!
В меру тепло и в меру прохладно.
Ласково веет ветерок.
Славно день прожит, — ну и ладно!
Солнце заходит, ночь пробежит.
Что будет завтра — неизвестно.
А сколько лет еще нам жить -
Неинтересно! Неинтересно!
Нежно жужжа, кружилась мушка
Над разлитым молоком.
Хохотушка и болтушка
С очень милым хоботком.
А за ней с бутылки пива,
Очень грозен, крут и строг
Жук — олень следил ревниво
Потирая лапкой рог.
Что за счастливый вечерок!
В меру тепло и в меру прохладно.
Ласково веет ветерок.
Целый день прожит, — ну и ладно!
Солнце заходит, ночь пробежит.
Будет ли завтра — неизвестно.
А сколько лет еще нам жить -
Неинтересно! Неинтересно!
Стрекоза легко порхала
муравей тащил пирог
И на всех всего хватало
В этот волшебный вечерок!
Отражался в лужах липких
Свет багровых облаков.
Два кузнечика на скрипках
Исполняли вальс жуков.
Что за счастливый вечерок!
В меру тепло и в меру прохладно.
Ласково веет ветерок.
Славно день прожит, — ну и ладно!
Солнце заходит, ночь пробежит.
Что будет завтра — неизвестно.
А сколько лет еще нам жить -
Неинтересно! Неинтересно!
Печальная повесть о Кроказюле
Там, где пчелы носят в улей
по утрам душистый мед,
на опушке Кроказюля
в белом домике живет.
По утрам играет гаммы,
ест пампушки на обед.
Очень миленькая дама:
Ей всего лишь триста лет.
Любит щеточкой сапожной
так посуду оттереть,
что потом в кастрюли можно
словно в зеркало смотреть.
Только нынче Кроказюля
у окошечка грустит,
и не смотрится в кастрюли,
потеряла аппетит,
ей не естся сладкой пенки
и не ходится в кино,
и девятая коленка
не сгибается давно.
Даже шляпка набок сбилась,
Это вовсе неспроста!
Что ж такого приключилось?
Что не эдак? Что не так?
Потому ей стало тяжко,
и вздыхает грустно: "Ах!",
что задумалась бедняжка
о прошедших о годах.
Взгляд у Кроки невеселый,
плачет Зюля иногда:
годы мчаться словно пчелы,
исчезая без следа.
Не успела сделать дела,
сгрызть орешков пять пудов,
как десяток пролетело
Кроказюлиных годов.
Попасла стрекоз в июле,
мох настригла у пруда -
двадцать лет быстрее пули
улетели в никуда.
На обед вздремнула малость,
так кружилась голова -
тридцать лет еще промчалось
даже вроде тридцать два.
Кроказюлины подружки
только вышли из яиц -
а глядишь — совсем старушки.
Из морщин не видно лиц.
И берет она фонарик
у морщинистых подруг,
И читает календарик
с выражением и вслух.
Нет печальнее на свете
чем листы календаря.
Помогайте взрослым, дети,
И не тратьте время зря!
Чудный остров
Однажды, дело было в Гавре,
забрел я в порт, не помню как,
и там про остров цветозавров
мне рассказал один моряк.
А там на грядках и полянах
растут… нет, водятся скорей,
десятки видов очень странных
полуцветов-полузверей.
Раскрыв прозрачный сарафанчик,
когда поднимется Норд-Ост,
взлетает птеро-одуванчик,
и ловит в воздухе стрекоз.
А чуть развеются туманы
и разойдутся облака
гиганты бронто-баклажаны
пекут на солнышке бока.
Видны пластинки стего-лавра
и вызывает интерес
опаснейший из цветозавров
ужасный, дикий фикус-рекс.
И просто сердце замирает,
когда из глубины реки