- Девочки… Так мы далеко не уйдем. Догонят.
- И что делать?
- Рюкзаки бросать!
- Меня мама убьёт, если я рюкзак потеряю! Он знаешь, какой дорогой!
- Не убьёт, тебя эти твари раньше прикончат, если поймают!
- Не брошу!
- Дура!!!
- Не надо бросать. Яблоки высыпайте!
- И что, всё это зря?! И бежали, и тащили?!
Сдавленный писк, шебуршание – и стук покатившихся по земле яблок…
Через какое-то время мы уловили ритм движения луча, и приспособились вскакивать и падать четко в промежутках между ним. Правда, один раз все-таки засветились: рука смотрящего дрогнула, луч метнулся и на мгновение зацепил чью-то падающую задницу. Но обошлось: либо не заметили, либо решили, что показалось, потому что мы несколько циклов после этого лежали и не рыпались. С пустыми рюкзаками передвигаться было значительно легче, и вскоре мы почувствовали, что пахоты под ногами больше нет, хотя между нами и дорогой все еще простиралось бесконечное черное поле. И уклон тоже ощутили – по левую руку: овраг!!! Прислушались – есть! Журчит вода – ручей на дне! Мы отошли немного влево, и очутились на внутреннем склоне спасительного оврага, который и привел нас прямо к лагерю. Эту часть пути мы прошли человеками прямоходящими, потому что луч метался над нашими головами, но достать нас уже не мог.
…Мы вошли в безмятежный лагерь измотанные донельзя и перепачканные, как чушки. Костры уже догорали, певцы разбрелись по комнатам спать, и только самые стойкие полуночники ещё договаривали последние разговоры у тлеющих углей. Неподалёку от входа стояла знакомая машина, а у одного из костров сидел наш пастух, наш Иуда, сменивший сегодняшней ночью живого коня на железного. Наверное, не одной мне пришла в голову мысль, что это нас и спасло; останься он на коне – догнал бы в два счета по любой пахоте.
Тропинка к корпусу проходила в двух шагах от него, но он сделал вид, что нас не заметил. И лишь змеиным шипением догнало сквозь зубы процеженное: «Ш-ш-шльон-ндры!»
И вот тут нас по-настоящему отпустило. Не верилось, что это произошло с нами, было вот только что, и мы победили. Перехитрили, переиграли всех этих шакалов, несмотря на их превосходство и в силе, и в числе. И вообще, мы молодцы и умницы, храбрые красавицы, хотя, конечно, дуры набитые.
- Блин, не пойму, что у меня тут болтается! Я все время падала животом на эту хрень! – Светка запустила руку в карман-«кенгуру» и вытащила изрядно побитое яблоко. Несколько секунд она с ненавистью разглядывала несчастный плод, а потом размахнулась и со всей дури шмякнула им о ближайшую стенку.
КИНО
- Вжж… Вжжж! Вжжжжжжжж!!! - Дрожащее пятно осветило траву, но что-то не срослось: раздался тихий стук и все погасло.
- Стой! Фонарь уронил! Шорк-шорк-шорк… А-а, вот! На, крути! Вжжжжжжж!
- Собак закрыл? Дверь подпёр?
- Закрыл и подпёр.
- Всё взял? Пошли?
- Да всё, всё! Крути давай!
- Вжжжжжжжжжжжжжжжж!
- Тыбыдым-тыбыдым-звяк-тыбыдым-тыбыдым-тыбыдым…
… В этот совсем еще не поздний осенний вечер темнотища стояла такая, что хоть глаз коли – разницы никакой. По заросшей грунтовке, идущей практически посреди леса, двигались две непонятного вида фигуры. Та, что пониже, шла чуть впереди и непрерывно крутила ручку динамо-фонарика. На ней было темное синтепоновое пальто до пят, на ногах поблескивали светоотражателями зимние походные ботинки, а голову прикрывала откровенно большая мужская шапочка-менингитка, то и дело съезжающая на нос. От непрерывных попыток вернуть ее на место свет фонарика дергался и светил куда угодно, только не под ноги. Данный факт очень раздражал спутника, толкавшего перед собой доверху груженую садовую тачку: неприхотливый транспорт то и дело съезжал с колеи, и в недрах его алюминиевого брюха что-то громко стукало и звякало. Периодически процессия останавливалась, чтобы поправить шапку и груз, и тогда гора в тачке представала во всей своей сюрреалистической красе. Основу кучи составлял внушительный системный блок, рядом клубились провода с разъёмами, сверху громоздились клавиатура и монитор. По бокам торчало несколько пустых пятилитровых канистр из-под воды, а венчала укладку пара внушительных чайных чашек. Сам тачководитель был высок, юн и бородат, в испачканных глиной зимних берцах, светлом женском длинном пуховике, едва доходившим ему до коленок и черной шапочке с белой аппликацией смачного «фака» на лбу.
Если бы кому-то пришло в голову осветить и рассмотреть место действия, то вокруг он увидел бы совершенно дикие поля с жухлой травой по пояс, редкими ракитами с шарообразными кронами и похожими на ракеты на старте березами. БОльшую же часть пространства занимала непроходимые заросли: поросль ольхи, ивняка и осины выдавала давно заброшенные и уже зарастающие пашни. Вокруг же на десятки километров расстилался дремучий лес: черные верхушки вековых елей стояли стеной в каких-то двухстах метрах от дороги. Единственными признаками цивилизации здесь были бетонные столбы электропередачи вдоль дороги и ряды кольев, разграничивающие поля на большие наделы. Сами колья заметно разнились от участка к участку: где-то стояли часто, увенчанные пластиковыми бутылками со срезанными горлышками, в иных местах пестрели обмотками из яркого скотча, а где-то их и вовсе не было, выдавая нерадивых землевладельцев.
Впрочем, странный променад оказался неожиданно коротким: всего через три участка дорога под прямым углом ушла направо, а странная парочка по раздолбанному съезду свернула налево, к единственному на всём просторе участку, огороженному двухметровым забором из металлической сетки. По верху хищно топорщилась протянутая колючка, а въезд перекрывали сваренные из арматуры ворота. Парадоксально, но никакого замка на них не наблюдалось, хотя сам двор был тёмен и безлюден, как и всё вокруг.
- А Пети точно нет, ты уверен?
- Мужики сказали - он в пятницу приедет, а сегодня только среда. Да и машины нет.
Оставив тачку, бородатый факоносец просунул ладони сквозь прутья и принялся наощупь колдовать над скрытыми внутри запорами. Несколько минут сопения и возни, и обе задвижки поддались гибким пальцам; ещё столько же времени стояния на карачках и бухтения под нос потребовал вертикальный штырь, на четверть метра уходящий в землю. Наконец, створки задрожали и распахнулись. Ночные визитеры подхватили тачку и затолкали её во двор, вошли сами и прикрыли ворота, зафиксировав их проволочкой.
В отличие от остальных участков, этот был прилично освоен: стальная рабица охватывала не только периметр, но и перегораживала его вдоль и поперек, отделяя сад от огорода, парк от лужайки, а всё это вместе – от того, до чего ещё не дошли руки. На открытой площадке красовался почти достроенный двухэтажный дом из добротного кругляка с высоким резным крыльцом. Перед ним лежали штабеля пиленых досок и кучи строительного мусора, между которыми расположились каменные горки и ограниченные обрезками кругляка клумбы с причудливыми корягами и гипсовыми ёжиками. Апофеозом всего этого фэн-шуя был вкопанный рядом с колодцем столб с милующимися аистами в огромном гнезде в натуральную величину.