— Веник-то с Ляшек у тебя, пан? — спросил собеседник, уловив мысль про хозяйственный товар.
— То не веник вовсе, — важно ответил отставной музыкант.
— Так что же? — удивился рябой.
— То не веник, пан, то есть знак большой неразделенной любви! — Леонард сцементировал сказанное, помахав перед пораженным крестьянином невольным даром изобретателя Хворовского.
— …и чтобы это будущее наступило скорее, всем записаться в рабоче-крестьянскую армию! — оглушительно прервал разговоры оратор. — Каждому записавшемуся — отрез на обмотки и брошюру «О мировой революции». Каждый ее незамедлительно получит, товарищи!
Охотников на запись не нашлось. Тем более что подозрительная, состоявшая из пятнадцати страниц книжица была плодом фантазии самого товарища Певзнера и содержала туманные рассуждения о повальной национализации всего и вся. Особенное внимание автор уделил всеобщей национализации женщин. Описанные на первых десяти страницах откровения были настолько поразительны и безыскусны, что наивная порнография мужских привокзальных уборных казалась сущей ерундой. Прочитавший это красный командир Тарханов немедленно затосковал и пил три дня в Малинове, раз за разом посылая за особо удающимся в тех местах бурачным бимбером. Его взгляды на будущее и настоящее были иными.
Впрочем, божья роса в карих навыкате глазах Зиновия Семеновича, не просыхала ни при каких моментах, и он продолжил агитацию, неожиданно свернув с темы грядущей мировой революции на светлый проспект изобличения старых времен.
— Не везде еще видно то самое сияющее лучами народовластия будущее, — надрывался товарищ Зиновий, — не все контрреволюционные элементы в жизни и быту искоренены! Но мы должны бороться. Бороться всеми силами с мировым капиталом, опутывающим трудового человека! чтобы никакая болезнь или, скажем, хворь… Кхм… Вот скажу вам, про эти случаи…
Тут он немного прервался, потому что подобающих случаев не помнил. Единственной болезнью, которую на его памяти, трудовой человек получил посредством мирового капитала, был перелом ноги форточника Башука. Который был получен в ходе ограбления квартиры главы уездной канцелярии в Волчанске. Умело замаскировав паузу, товарищ Певзнер погладил национализированного котенка и продолжил в новом ключе.
— Есть приметы, товарищи!
И торжественно указал на плакат с человеком-ящерицей, накалывающим на вилы пару темных пятнышек.
— Вот они! Приметы новых времен, что наступают сегодня! Их нужно видеть и им следовать. Верить! Потому что возврата к старому уже не будет! Они повсюду.
— Чтой-то? — уточнила любопытная бабка у пана Штычки.
— Про приметы говорит, пани Вахорова. Вот я вам скажу, что примета на сегодняшний момент самое что ни на есть первое дело. Был у нас прапорщик один в полку, так обязательно как с пушек стреляют, так в штаны срец. И ни разу не ошибся на этом деле, лопни мой глаз. А если в штаны навалить, то это к чему?
— К чему? — спросила собеседница и пожевала усы.
— К печалям и огорчению, пани.
Та согласно кивнула и добавила еще, что если куда пошел да споткнулся, то это тоже не к добру и лучше сидеть дома. Еще лучше плюнуть три раза за порог, тогда вообще ничего дурного случиться не сможет. А если и случится, то так, ерунда, вон пан Зареба с Мочек, тот, что краденое скупал. Тот споткнулся и никуда не пошел. Вот пошел бы и, может быть, арестовали его. А так просто опрокинул на себя кипятка, отчего и скончался. В приметы верить полагается, иначе жди беды.
— Тише! — шикнул на разговаривающих рябой крестьянин, потому что Зиновий Семенович уже рассказывал о будущем.
— Коровы и лошади уйдут в прошлое, товарищи! Грядет повсеместная и неумолимая механизация и индустриализация быта трудового народа!
— А що будет, заместо коровы, товарищ комиссар? — подал голос кто-то смелый.
— А вместо коровы в каждом дворе будет механическая корова, товарищ. И даже не с двумя! А даже с одной сиськой! И сиськи этой хватит на удовлетворение потребностей всего трудового человека!
— Так у коровы то четыре, товарищ комиссар? — робко кукарекнул собеседник.
— Контра, да? Провокатор мирового капитала? Продался империалистам? — обвинил его маленький товарищ Зиновий. В ответ, задающий вопросы, незримо растворился в толпе и более себя не проявлял.
Потому как если и продаваться, то за деньги, а если страдать за просто так, за пустяковый спор, то ну их к черту, этих коров, пусть хоть с шестью сиськами гуляют. Все равно времена поменялись, может, и такие будут? Споры с властью никогда до добра не доводили.