Пятый муж Уны умер, когда Ари еще не исполнилось и десяти лет. Тогда же он узнал и о якобы преследующем Уну проклятии. Было лето, и Ари вместе со Снувом и Тови сидел у потрескивающего костра на дальнем выгоне. Ночь пахла травами и запеченными кореньями. Снува раздражало дремлющее неподалеку стадо, он терпеть не мог всего, связаного с животноводством, и срывал раздражение на младшем брате, запугивая его страшилками про сумасшедшую Уну.
— Стоит ей только поглядеть на мужчину, как он тут же хочет на ней жениться, — зловещим голосом вещал Снув. — Её бабка была русалкой, точно тебе говорю, женщиной-рыбой. Её поймали в сеть рыбаки и три дня с ней потешались, от этого родилась Инга. Инга родила Уну. Все женщины этого рода ненавидят мужчин и несут им гибель. Никогда не смотри Уне в глаза, Ари, потому что в этих глазах море. Твои внутренности почернеют и сгниют от одного её взгляда…
После той ночи Ари много лет, завидев Уну, кидал в неё грязь и мелкие камни. Дохлые вороны забивали её дымоход чаще, чем дымоходы других горожан, а коровье дерьмо почти не исчезало с её крыльца, но только в теплое время года, ведь от замерзшей лепешки нет никакой радости. Бъерн никогда не ругал Ари за плохое отношение к Уне, горожане считали, что другого она и не заслуживает, и не выгнали её из поселения только из страха показаться суеверными трусами. Последние шесть лет сумасшедшая Уна провела затворницей в своем огромном доме, а после того, как к ней перебрался капитан Гисли, не было такого человека, который бы не советовал ему съехать от неё.
И вот, спустя много лет, Ари узнал, что его непутевый старший брат оказался прав: в глазах Уны было море. Оно притягивало к себе и манило, так же как и притягивали к себе и манили настоящие волны. Ари большую часть своей жизни провел на берегу, любуясь на водную бесконечность, и сейчас ясно услышал шум прибоя, словно море не было скованно льдами, и наглые крики чаек.
— Ты что? — Бель схватила его за руку, и тепло её ладони напомнило Ари, что сейчас зима, и нет никакого моря, есть только снега и льды.
Уна молчала, но её молчание было настойчивым, выжидательным, требовательным. Это молчание было громче любых слов.
— Спасибо, — сказал Ари и, сам не веря себе, поклонился, — мы примем твое предложение.
— Да? — послышался изумленный голос Джо.
— С ума сошел парень, — предвкушая интересную зиму, протянул городской глава.
Бель промолчала и только крепче сжала ладонь Ари.
Капитан Гисли курил трубку на крыльце.
— Я как увидел, сколько дыма, так сразу понял, что бежать уже некуда, — добродушно сказал он, словно обсуждая результаты игры в кости. — Напрочь все сгорело?
— Напрочь, — охотно отозвался Джо. Он вдруг стал очень деятельным, тащил на себе все вещи и без конца что-то говорил молчащей Уне, то и дело пытаясь заглянуть в её лицо.
За ними шла небольшая толпа городских мальчишек, громко распевающих дразнилки про Уну и её глупых мужчин.
— Джо ничего не грозит, — утешила сама себя Бель по дороге к дому Уны, — у него обет безбрачия. А ты еще мальчик… До капитана Гисли мне и дела нет. — После чего она совсем развеселилась и остаток пути рассуждала о преимуществах жизни в центре города, а не где-то там на отшибе. Ари почти не слушал её, но упоминание об Эрлинге уловил несколько раз.
Уна отвела им просторную комнату за кухней с длинным очагом и большим окном. Здесь было тепло и уютно, кровать Бель была отделена причудливо разрисованной ширмой, а под своей кроватью Ари обнаружил позолоченный горшок, который долго и с недоумением разглядывал, пока Джо с хохотом не объяснил, для чего он.
У Уны, несмотря на её несметные богатства, прислуги не было, и совсем скоро Ари понял, как она смогла продержаться столько лет в глухом молчании и не повеситься на своих платках: целыми днями вдова что-то скребла и чистила, готовила и стирала, вытряхивала и подметала. За ней неотвязным псом следовал капитан Гисли, попыхивая трубкой и поблескивая масляными взглядами.
Бель, шипя от боли в уколотых пальцах, подгоняла под свою фигуру подаренные Уной наряды. Джо посещал пациентов, которыми как-то незаметно успел обрасти. Ари попытался было развлечь себя тем, что забрасывал через невысокий забор мимо проходящих людей снежками, но быстро понял, что уже вырос из такой забавы, и заскучал.
Вскоре стало ясно, что мимолетный порыв, который привел Ари в этот дом, прошел. Но молчаливая, бесшумно скользящая по дому, похожая на тень Уна то и дело искала взглядов Ари. Стоило ему поднять в её присутствии глаза, как он сразу окунался в прохладу спокойного моря. По ночам ему начали снится кошмары о том, что он тонет. Ари боялся Уну и ничего не мог с этим поделать, поэтому всячески избегал хозяйку дома и старался не выглядывать из-за ресниц.