Ари помотал головой.
— Иди сама, — угрюмо отказался он. Бель посмотрела на него вопросительно, но спорить не стала, поднялась с колен и вышла из комнаты.
Ночью, когда Ари уже почти спал, тихо скрипнула кровать Бель. Она подошла и присела на корточки у головы Ари.
— Ты боишься Уну, да? — прошептала она.
Он хотел натянуть одеяло на голову и отвернуться, но зачем-то ответил честно:
— Да. У неё жадные глаза.
Бель протянула тонкую руку и погладила Ари по волосам. Это было приятно, и он зажмурился, сморщился.
— Отстань!
— Какой кусачий ребенок, — огорченно вздохнула Бель, потрепала Ари еще по волосам и исчезла за своей ширмой, а Ари ощутил слабое чувство потери.
Спустя еще несколько дней капитан Гисли предложил безумной Уне стать его женой. Несмотря на то, что их разговор происходил за закрытыми дверями, эта новость в мгновение ока облетела городок, и люди притихли, с нетерпением ожидая ответа Уны.
В это же время тихо и быстро родила Сангррид. Это произошло так стремительно, что не успели даже послать за знахаркой Стирбъерн, и младенцев приняли Бергторра с Хельгой.
Детей оказалось двое — вот отчего у Сангррид был такой огромный живот. Пухлой и здоровой девочке сразу дали имя — Льот, а вот мальчик, тощий и едва живой, был так плох, что его и нарекать пока никак не стали, сомневаясь в том, что он проживет хотя бы несколько дней.
— Иди к нему, — сказал Джо, который с трудом шевелился после драки.
— Тю! Меня и на порог не пустят, — хмыкнул Ари.
— Вспомни спину Асты… иди.
И Ари пошел. А что было делать?
Подавленный Бъерн пропустил младшего сына в дом без всяких возражений, чем изрядно удивил Ари. Должно быть, отец был очень расстроен тем, что больным оказался именно мальчик.
Сангррид спала, и её кожа была розовой, а дыхание ровным.
Льот лежала в своей колыбельке — упитанная, сильная, крепкая девочка. Хельга тихонько укачивала безымянного мальчика. Как всякая женщина, она моментально привязалась к самому слабому.
— Дай его мне, — попросил Ари, и если эта просьба и изумила домашних, то виду они не подали. Ари взял ребенка с некоторой брезгливостью, он терпеть не мог этих младенцев с их некрепкой шеей и бестолково размахивающимися руками и ногами.
Ребенок был страшненьким; да и вообще, наверное, самым безобразным новорожденным на всём белом свете. От испуга Ари едва не выронил его, но вовремя взял себя в руки и подошел к очагу, чтобы получше разглядеть чудовище.
— Он не берёт грудь, — с тревогой проговорила Хельга.
— Дайте сладкой воды, — раздраженно буркнул Ари.
Младенец умирал, и это было так же точно, как-то, что сейчас на улице зима, а потом будет лето.
Он не болел ничем особенным, у него просто отняли все силы, не осталось почти ничего для того, чтобы жить дальше.
— Дай мне платок, — потребовал Ари.
Возможно, на младенца все уже безнадежно махнули рукой, а возможно, в голосе Ари появились новые, властные интонации человека, который точно знает, что делать, но Хельга вновь послушалась его.
Ари скинул телогрейку и верхний кафтан. Привязал платком ребенка к своей груди так, что их отделяла одна тонкая нательная сорочка. Натянул кафтан снова, повязав его поверх малыша.
— Так мы с ним и будем пока жить, — объявил он вполне хладнокровно. — Давай рожок со сладкой водой… А потом и меня покормите.
Сангррид проснулась, смотрела на младшего брата с сомнением.
— Что ты делаешь с моим ребенком? — слабо спросила она.
— Передаю ему свои жизненные силы, — пояснил Ари, сосредоточившись на том, чтобы выдавить в крохотный ротик несколько капель. — Ну и урод он у тебя.
— На тебя похож… когда ты родился, — мельком обронила Бергторра.
Иске прыснула в кулачок. После порки она еще ходила неестественно прямо.
Сангррид что-то возмущенно залопотала еще слабым после сна голосом, но вмешался Бъерн.
— Пусть наш дурак попробует, — сказал он, — авось и вправду его выходит.
Ари не обиделся на отца — чего еще ждать от любимой семьи. Он подошел к Льот и долго смотрел на спящую девочку; до тех пор, пока ему не стало по-настоящему страшно.
Вернуться домой было плохо — здесь было слишком много людей и слишком много насмешек, от которых Ари уже отвык и которые теперь болезненно цепляли его. Иске норовила то толкнуть, то подставить подножку, а с младенцем на груди Ари был особенно неповоротлив и несколько раз едва не упал. Ему не хватало тихого голоса Джо и ехидных реплик Бель, даже еда, приготовленная злобной Бергторрой, казалась невкусной. Некуда было от них всех спрятаться, а выходить на улицу вместе с лягушкой за пазухой было опасно. Ари точно знал, что ему нельзя сейчас злиться, что у него должно быть спокойное настроение, но быть спокойным никак не получалось.