Факт.
Не всё и не везде, но фудкорт на «Имперском Базаре» это вообще отдельная песня. Сам по себе Торговый Центр настолько здоровый, что сгруппировать весь общепит на одном пятачке — идея провальная. А потому он был выполнен в качестве центральной галереи шестого, — самого верхнего, — этажа и тянулся через весь «Базар».
Кофейни, кондитерские, пиццерии, сушильни, хинкальные, блинные, супные, кашные, лапшичные, шаурмянные, шашлычные, устричные, крабоварни, стейк-хаусы, обычные столовые и тематические кафе. Откровенный фастфуд здесь соседствовал гастробарами и дорогими ресторанами, в которых подают сет из двадцати плюс блюд размером с гулькин лингам.
А что самое примечательное, — и замечательное, — что каждое заведение, даже несмотря на наличие столов внутри, было обязано содержать свой островок по центру галереи. И не какую-нибудь хренотню из пластмассы, на которую и сесть-то страшно…
Не-не-не.
Настоящие посадочные места. Такие, которые случайно не снесёшь неловким движением бедра. Мягонькие для зада, удобные для всего остального тела, и с полноценным набором соль-перец-салфетка-зубочистка на столе.
То есть, даже если ты решил убить свой желудок картохой фри без ничего более, всё равно будешь сидеть в комфорте. К идее равенства и братства я отношусь весьма настороженно, — и это неспроста, — но если мне не нужно оплачивать её из собственного кармана, то-о-о-о… почему бы и нет?
— А вот и мы, — сказала измученная Стеклова, присаживаясь за стол.
Она на свою голову вызвалась поискать вместе с Ромашкой вегетарианский ресторан и потому подоспела к обеду последней.
Ещё и с подносом явно остывшей еды.
К слову, пока девки телились и выбирали, я уже накидал себе всё, что хотел, — а хотел я двойную порцию пельмешек из утки, свеклу с чесноком и рассольник, — и теперь не без интереса наблюдал за тем, кто и как питается.
Вот, например, Стеклова.
Молодец.
Восприняла обед, как обед, а не как повод погурманствовать. Нет! Я, конечно, и сам люблю навернуть что-нибудь эдакое по пять тысяч за шлепок по тарелке. Однако при этом свято уверен в том, что всему своё место и время.
И вот конкретно здесь и сейчас не намерен наворачивать ложкой осетровую икру только лишь потому, что могу себе это позволить.
Вот и Стекловата, похоже, разделяла моё мнение.
Пускай её харчи уже остыли, но они были просты и понятны. Блондинка притащила такой же сет из салата-первого-второго, как у меня. Какая-то смесь из огурцов, помидоров и зелени в качестве салата, борщ и бефстроганов с картофельным пюре. Просто, вкусно, зашибись.
— Лапша? — удивилась Её Сиятельство Фонвизина, глядя в тарелку подоспевшей Ромашки.
— Лапша, — кивнула та. — А что?
— Так ведь это же-е-е-е, — задумчиво протянула Ольга, но потом тряхнула рыжей головой, мол, забей.
— «Это же» что? — абсолютно добродушно уточнила Ромашка, наматывая на вилку своё чудо-блюдо.
Только глазищами от любопытства сверкнула.
— Гхым, — тут Фонвизина промокнула рот салфеткой, положила вилку с ножом на свои этикетные места и явно, что приготовилась к беседе. — Насколько я вообще понимаю в готовке, то в лапше должно быть яйцо.
— Во-первых, нет, — улыбнулась Ромашка. — Это гречневая, здесь нет никаких яиц. А во-вторых, почему бы мне не съесть яйцо?
— Так ты же… вегетарианка? — судя по тону Сиятельства, это всё же был больше вопрос, чем утверждение.
— Нет, — хохотнула Юля и отправила клубок коричневой лапши в рот. — Почему ты так решила?
— Так ведь ты мясо не ешь. Сама говорила.
— Ну-у-у-у, — Ромашка пожала плечами. — Не ем. Но не по какой-то причине. Мне просто млекопитающих жалко. Понимаете, какие-то они свои. Милые пушистики, родные такие, уютные. Как их есть?
— А птицы, то есть, не уютные? Их не жалко?
— Их тоже жалко, — кивнула Юля. — И жуков жалко, и пауков, и рыб всяких. Но млекопитающих больше всего. Мы же… ну… в одной команде, что ли?
— Короче! — это Шама оторвалась от стейка. — Чего вы домотались⁈ Ромашка не ест мясо, потому что не ест мясо. Хочется ей так. Правильно говорю?
— Ага, — кивнула оборотнесса. — Хочется. Точнее, не хочется.
— Главное при этом, — продолжила мысль Шестакова, — что она никому ничего не навязывает и не скатывается в снобизм. Так ведь?
— Так.
Юля вновь кивнула, затем посмотрела в тарелку шаманки и сказала:
— Фу.
— Ну вот, блин, накаркала, — вздохнула Шама.
— Да нет-нет, я не к этому. Просто… ты знаешь, что ты ешь?
Тут Шестакова немножечко напряглась, и сама осмотрела своё блюдо. На дорогой деревянной тарелке из обработанного спила берёзы лежал разухабистый мясной лапоть размером чуть ли не с сиденье унитаза.