— Ваше Величество, — манерно кивнул австрияка.
— Ну, хорошо, — сказал я. — Когда ждать-то их?
— Скоро, Скуф, — Величество зачем-то посмотрел на часы и как-то вдруг очень сильно приуныл. — Уже совсем скоро…
Мой поход на пасеку отменился…
Да шучу я! Хера с два я своих пчёлок брошу и так не появлялся больше недели. Пчеловодство вообще сейчас под большой угрозой. Говорят, что ордынские шершни скоро и до Подмосковья доберутся. И что тогда делать, не знаю.
Ведь шершень — он же не человек. Ему лицо не сломаешь.
Ладно… не будем о грустном.
На пасеку я сходил, но в остальном планы на день пришлось переиграть. Автобус с одарёнными курсантами в количестве шести штук должен был приехать ближе к вечеру, а потому время поджимало.
Мы с Кузьмичом рассудили так:
Курсант должен страдать. Это закаляет характер, положительно сказывается на успеваемости и очень забавно смотрится со стороны. А потому особых удобств, которые обернулись бы неудобствами для нас, уважаемые студенты не получат.
Поначалу…
Поначалу пускай поживут где попало. Три койки мы оборудовали прямо в парилке, две в гараже, а один студентик, самый отчаянный, временно будет расквартирован на заднем дворе. Гамак есть, бочка с дождевой водой есть, продуктами, так и быть, обеспечу. А большего и не надо.
Так вот. Повторюсь, что это только поначалу.
Ну а потом студентики своим собственным трудом продолбят себе путь к лучшей жизни. Сперва оборудуют казарму в заброшенном коровнике, с председателем я уже договорился, ну а потом, если сдюжат, так вообще в лухари условия заедут.
Для этого им нужно будет расчистить Лёхин участок и подлатать дом. Звучит просто, но не всё так просто, что звучит просто. И особенно не всё так просто, как кажется, если оно вдруг кажется простым. Ведь борьба с сорняками на заброшенном участке друида — это не из области ландшафтного дизайна. Это война! Это борьба не на жизнь, а на смерть; суровая и отчаянная.
Сорнякам ведь отступать некуда, они на своей земле. И тут вообще не факт, кто кого первым выполет.
С Лёхой я уже на этот счёт переговорил, и он совсем не против.
— А ещё бильярд поставим.
— Чего?
— Бильярд, поставим, говорю!
— А, — кивнул друид. — Это дело хорошее.
Ближе к вечеру мы с Кузьмичом озаботились ужином. Молодняк ведь вечно голодный, а особенно служивый молодняк. Вот только:
— Куда попёр⁈ — в самый последний момент я успел поймать Кузьмича за руку.
Этот придурок по привычке решил нажарить мяса. Замариновал целый тазик шашлыка и уже потащил его в сторону мангала.
— А что не так, Василий Иванович?
— Жирно им будет.
— Но ведь Элеонора пропадает!
Элеонора — это свинья деда Макара. Он мне её буквально пару дней назад подогнал, прямо перед приездом министров. Само собой, уже в разобранном состоянии. И само собой, за деньги.
Некогда дед держал в Удалёнке целый свинарник, но вот теперь решил перепрофилироваться. Всё-таки до Москвы два шага, и возможности открываются чуть шире, чем тупо торговать салом. Вот и Макар, шагая в ногу с трендами, отошёл от свиней и занялся декоративными козлами.
Ох и чудные скотинки. Маленькие, бородатенькие и характером говнистые. Прям как Кузьмич, только с рожками.
Так вот:
— Элеонора пропадает!
— Не пропадёт, — возразил я. — Успеется, — и объяснил до кучи: — Я ведь, Кузьмич, не от жадности, а сугубо в воспитательных целях. Пускай не думают, что на курорт приехали.
— Как скажете, Василий Иваныч, — кивнул австрияка. — А что ж тогда готовить?
— Сейчас придумаем, — сказал я. — Давай-ка для начала в погреб слазим. Посмотрим, что у нас из стратегического запаса имеется.
Перловка!
Целый мешок на двенадцать килограмм.
Признаться, давненько я её не жрал. Кузьмич хоть и очень старается познакомиться с русской кухней, но не всё у него получается. Рассольник в его исполнении был похож на помои с томатным соком, и больше мы к нему не возвращались.
Ну а теперь, получается, настал её звёздный час.
— Тащи казан, — приказал я. — И две банки тушёнки. Нет… три! Сегодня можно.
— Будет сделано, Василий Иванович.
— А Элеонора пускай промаринуется до завтра.
— Как скажете, Василий Иванович.
Солнце потихоньку покатилось к закату.
Я расположился на крыльце в кресле-качалке и раскурил одну из сигар. Сигары были толстые, размером с палку сырокопчёной колбасы. Это мне министры вчера привезли. Костя Васильевич, глава Тайной, недавно в командировку на Кубу летал, вот и припёр с собой гостинцев.
— Хорошо, — сказал я вслух, а про себя подумал, что моему спокойному размеренному быту на какое-то время пришёл конец.