— Я, наверное, тоже пока поем…
Асахина сметливо приготовила чай для себя, достала премилую коробочку для бенто и села за стол напротив меня.
— Насчет меня не беспокойтесь, я поел в столовой, — предупредил Коидзуми, о котором никто беспокоиться и не собирался. У Нагато же, видимо, аппетит полностью компенсировался жаждой чтения.
Асахина, поклевывая рис, поверх которого овощами был выложен смайлик, спросила:
— А где Судзумия-сан? Задерживается?
Меня можешь не спрашивать. Может, где в окрестностях кузнечиков ловит — лето ведь.
За меня ответил Коидзуми:
— Я с ней виделся в столовой. Аппетит ее достоин восхищения! Не могу даже представить, сколько же калорий получится, если посчитать все ею съеденное!
Я заниматься подобными вычислениями не собираюсь. Если уж на то пошло, может хоть до ужина в столовой засесть.
— Ну, уж это вряд ли. Кажется, она хочет сделать сегодня важное сообщение.
Не понимаю, как ты можешь быть таким беззаботным. Не было еще случаев, когда ее важные сообщения были бы хоть мало-мальски ценными. У тебя память что, меньше чем у дискеты пятидюймовой?
— Кстати, а откуда тебе-то об этом известно?
Коидзуми с плутоватым выражением лица ответил:
— Хм, откуда?.. Я, конечно, могу сказать, но, вероятно, Судзумия-сан захочет рассказать об этом сама. Если я забегу вперед, могу испортить ей все удовольствие, что может стать немалой проблемой. Так что я, пожалуй, помолчу.
— Да я об этом и слышать не хочу.
— Вот как?
— Ага. Ты ведь тут тонко намекнул, что эта идиотка снова планирует нечто идиотическое, так? Не знаю, сколько бы еще я смог бы беречь свое душевное спокойствие, но сейчас ему точно пришел конец!
Я бы так и продолжал, но тут дверь с грохотом открылась.
— Вот! Я смотрю, все в сборе!
Глаза Харухи сияли как спектроскопы.
— Как вы знаете, сегодня у нас важное собрание! Если бы кто позже меня пришел, я б тому красную карточку с последующей дисквалификацией до конца жизни показала бы. Но я вижу, у вас уже зарождается командный дух! Очень хорошо!
Не стоит и говорить, что о сем судьбоносном собрании я и слыхом не слыхивал.
— Ты, наверное, так спешила, — попытался съязвить я.
— А? Знаешь, как можно хорошо поесть в столовой? Прийти прямо перед закрытием! Тогда все остатки тебе как добавку дадут! Но тут важно с временем подгадать — чтобы совсем все не распродали. Да, денек сегодня был что надо!
— Да что ты?
Я в столовой гость чрезвычайно редкий, так что в благодарность за такую бесценную информацию ничего кроме этого сказать не смог.
Харухи подпрыгнула и с размаху приземлилась пятой точкой на командирский стол.
— Ну, ладно. Это все ерунда.
— Да ты сама об этом и заговорила.
Пропустив мои слова мимо ушей, Харухи обратилась к аккуратно орудовавшей палочками Асахине:
— Микуру-тян! Лето у нас значит что?..
— Эээммм… — с набитым ртом промямлила Асахина и быстро проглотила кусочек, очевидно, ей же самой и приготовленной закуски. — Лето?.. Ммм… Может, день Обон?..[22]
От такого ужасающе старомодного ответа Харухи часто заморгала.
— Динабон? Это еще что? Вроде динозавра какого-то, что ли? Не, не то. Есть же слово, которое первым приходит в голову, когда слышишь «лето»?
Чего?
Харухи тоном, которым объясняют нечто само собой разумеющееся, сказала:
— Летние каникулы. Ка-ни-ку-лы! Что ж еще может быть-то?
И далее, тем же самым тоном:
— Так, а каникулы у нас значат что?
Вторая попытка. Харухи, посматривая на наручные часы, изображала звук тиканья — «тик-так, тик-так».
Асахина была вынуждена вторично погрузиться в нелегкие раздумья.
— Эээ… Ммм… Море…
— Вот, вот! Совсем близко! А море у нас значит что?..
Да что это такое? Мы что, в ассоциации играем?
Асахина, обхватила голову руками и скособочила надетый на ней чепчик.
— Море… Море… Мммм… Сасими?[23]
— Да нет же! Какое это вообще имеет отношение к лету? На летних каникулах мы должны пойти в поход — вот что я хочу сказать!
Я смотрел на улыбку Коидзуми все более и более злобно. Значит, вот это важное сообщение ты имел в виду, что ли, а?
— Поход?
Все вопросы Харухи пресекла в зародыше.
— Ага, поход!
Для нормальных кружков это, может, и подойдет, но в нашем-то случае что будет? Неужто заставит нас лазить по горам да ущельям в поисках Неопознанных Загадочных Существ, наукой не открытых по причине своего отсутствия?
22
Обон (яп. お盆) или Бон (яп. 盆) — японский трехдневный праздник поминовения усопших. Согласно традиции считается, что в это время года души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных. Нередко его называют Праздником фонарей, потому что с наступлением темноты они вывешиваются родными — дабы души усопших могли найти дорогу домой. В различных районах Японии Обон проводится либо с 13 по 15 июля либо с 13 по 15 августа.